— Я собираюсь разбить это к чертовой матери, — объявил Блейк, и я закатил на него глаза.
В толпе раздались одобрительные возгласы, и Сэйнт подозвал их поближе, привлекая их внимание к горящим веткам, которые он вытащил из костра и разложил на гальке в качестве первого препятствия.
Я пробрался сквозь толпу и попросил Татум занять место рядом с Сэйнтом, когда началась формироваться очередь.
— Вы должны пробежать по горящим веткам, конечно, босиком, — начал Сэйнт. — Затем нужно доплыть до того буя в озере, который находится в нескольких сотнях метров от берега. Также есть лазание по деревьям, ползание по грязи, прыжки со стены и еще много адского дерьма. Невыразимые поджидают вас на всей полосе препятствий, чтобы указать вам правильное направление, и это, по сути, один большой круг ада, который приведет вас сюда. Единственная загвоздка в том, что вы должны вернуться в течение получаса, если хотите выиграть упаковку рулонов. Так кто же думает, что сможет это сделать?
Я мрачно рассмеялся. Без сомнения, за это время закончить дистанцию было бы чертовски невозможно, но толпа придурков уже рванулась вперед, чтобы попробовать.
Неудивительно, что Блейк протолкался сквозь толпу, чтобы тоже принять участие. Там, в Храме, мы тонули в гребаной туалетной бумаге, но он не мог упустить возможность в чем-то победить. Особенно когда было так много людей, которые могли подбодрить его. Черт возьми, если бы он выиграл, на что я бы поставил хорошие деньги, он, вероятно, выставил бы этот гребаный рулон туалетной бумаги рядом со своими трофеями на почетное место.
К моему изумлению, Монро тоже шагнул вперед, сбросив плащ и вызывающе ухмыльнувшись Блейку. Если бы он победил его, Блейк дулся бы, как маленькая сучка, по крайней мере неделю. И мне бы это чертовски понравилось.
Толпа студентов собралась вокруг, возбужденно аплодируя, когда Сэйнт проскользнул между ними, готовый начать забег.
Татум сделала движение, чтобы последовать за ним, но я поймал ее за руку и вместо этого потянул назад.
Она повернулась, чтобы посмотреть на меня, смущенно нахмурившись, и я ухмыльнулся ей, отступая назад и таща ее за собой, пока мы обходили пылающий костер и добирались до возвышающегося Священного Камня.
— Что ты делаешь? — Спросила она, оглядываясь через плечо, как раз в тот момент, когда Сэйнт крикнул, что гонка начинается.
— Там все заняты, — объяснил я, увлекая ее за камень и прижимая к нему спиной, когда наклонился так близко, что ее сладкий аромат ванильно-медового цветка на мгновение окутал меня. Никто никогда не прикасался к этому камню до нее. Никто даже не думал о том, чтобы попробовать это. Легенда, связанная с ним, была слишком ужасающей. И что-то в этом заставляло каменную глыбу гудеть с такой мощью, что я почти ощущал ее в воздухе. Это действительно было свято. И я хотел осквернить его по-настоящему.
— Так ты решил просто воспользоваться возможностью, чтобы остаться со мной наедине? — Она выгнула бровь, глядя на меня, как будто я обманывал себя своей уверенностью, но я был чертовски уверен, что это не так.
— Ага.
— Я ухожу, — рявкнула она, толкая меня, чтобы пройти мимо, но я просто поймал ее и снова прижал спиной к камню.
— Просто дай мне минуту объяснить, — прорычал я. — И я обещаю, что если тебе не интересно то, что я хочу сказать, то ты можешь наказать меня за то, что я зря трачу твое время. Ударь меня еще раз, придуши, можешь даже обхватить бедрами мое лицо, чтобы сделать это…
— Прекрати это! — Настаивает она.
— Я сделаю это, если ты меня выслушаешь. — Я бросил на нее щенячий взгляд, но, честно говоря, сомневался, что смогу его изобразить. Невинность никогда не подходила к моим чертам лица.
— Прекрасно, — фыркнула она.
— Я просто хочу, чтобы ты поняла, что эта связь между нами значит для меня, — медленно сказал я, наклоняясь, пока не окружил ее всем своим телом, а она не прижала ладони к камню позади себя, как будто боролась с желанием прикоснуться ко мне. Или ударить меня. И меня устраивал любой вариант.
— И что же она значит?
— Это значит, что ты моя. Что ты принадлежишь мне, и я несу за тебя ответственность. Я прибегу, если ты будешь в опасности, и убью сотню придурков, если они когда-нибудь попытаются причинить тебе вред. Я бы измазал себя кровью ради тебя и разорвал свою душу на части, только чтобы положить ее к твоим ногам. Эта корона, которую ты носишь, кое-что значит для меня.