Тогда конторщица заявила, что слышала об одной вакансии в швейной мастерской – у мадам Ривки, на Госпитальной улице… И если Таня хочет, она может записать ей адрес…
Последние гроши, заработанные еще в трактире, стали подходить к концу. Впав в некое подобие отупения, Таня сидела у окна комнаты, выходящей в тесный застроенный двор, и неотрывно смотрела на булыжники мостовой и на двух толстых рыжих котов, развалившихся на ступеньках крыльца.
Прямо напротив, достаточно близко, в комнате с каменными стенами, вместе со своей матерью Софой жили две сестры – Ида и Циля. Софа торговала лимонами на Привозе, а Ида и Циля были уличными и каждый вечер выходили на Дерибасовскую, где в толпе других девушек с Молдаванки охотились за мужчинами.
В деревянной пристройке слева жила семья бывших батраков, приехавших из бессарабской деревни. Мать и отец работали на фабрике, два старших брата ушли с контрабандистами в катакомбы, и о них не было ни слуху ни духу. А дочь Катя, румяная девушка 16 лет, с месяц назад вышла на Дерибасовскую – с Идой и Цилей. В каморке напротив, еще более тесной, чем каморка бессарабских крестьян, жила очень тихая и все еще красивая девушка Лиза.
Она была старше Тани – ей уже исполнилось 20 лет, и с ней первой Таня познакомилась в новом дворе, когда пыталась прийти в себя от отчаяния, вызванного переездом.
Именно Лиза, тихая, спокойная и как будто незаметная девушка, показала Тане самые нужные места во дворе: колонку, из которой можно было набрать воды, и выгребную яму, огороженную дощатой будкой; местным жителям она служила уборной, ведь на Молдаванке уборные в домах (а тем более в квартирах) предусмотрены не были. Когда наступало теплое время года, из этой выгребной ямы шла страшная вонь, и Таня наглухо запечатывала окна, чтобы омерзительные миазмы не проникали в комнаты. Но это было бесполезно. Страшный, отвратительный запах был абсолютно всюду, и часто Таня с ужасом думала о том, что вся насквозь пропахла им.
Со временем Лиза стала лучшей подругой Тани. Тихая, молчаливая, спокойная, покорившаяся судьбе, она никогда не жаловалась на жизнь, которая, тем не менее, была для нее невероятно тяжелой. И, несмотря на свою профессию уличной проститутки, Лиза все еще сохранила свою красоту, как многие это называли – чистую, невинную красоту гимназистки, курсистки, кисейной барышни, а не девицы с Дерибасовской.
История Лизы была проста и страшна. Она рассказала ее в самые первые дни, когда Таня с бабушкой поселились на Молдаванке, – рассказала просто, как всегда говорила о своей жизни. Лиза выросла в сиротском доме. После того, как ей исполнилось 16 лет (к тому моменту она работала в мастерской по плетению корзин), она вышла замуж за моряка – и при этом по большой любви, несмотря на то, что семья жениха была против того, чтобы он женился на сироте. Через время мужа зарезали в пьяной драке в порту – в компании приятелей с корабля он отмечал в прибрежном трактире успешное возвращение из рейса. К тому моменту Лиза была беременна. Ее сын умер во время родов. Семья мужа выгнала несчастную из дома. Похоронив ребенка, она очутилась в доме терпимости в центре города, откуда ее вскоре прогнали, заменив другой, более красивой и молодой девушкой. С тех пор Лиза жила на Молдаванке, снимая комнату и работая на Дерибасовской, – так же, как и все остальные девушки. Другой жизни для нее не было.
На втором этаже, над комнатой Софы, жили сразу три девушки – Груша, Фира и Ада. Все они были уличными. Но Аде повезло больше всех: ей удалось устроиться в приличный дом на Средней и к другим девушкам она приходила только раз в неделю, когда получала выходной. Зарабатывала Ада больше всех и не могла нахвалиться на свою хозяйку – толстую Берту.
Очень скоро Таня близко сошлась со всеми девушками. И все они (кроме Лизы, которая с самого начала стала ее искренним, настоящим другом) без исключения уговаривали Таню идти с ними на Дерибасовскую.
Образ жизни этих девушек был чрезвычайно прост. К вечеру, когда загорались вечерние огни, а центральные улицы города заполняли прогуливающиеся горожане, девушки одевались понаряднее, нанимали извозчика и всем скопом ехали «работать» на Дерибасовскую. Приезжали они к 8 вечера, и «работали» до 2–3 ночи, после чего возвращались обратно на Молдаванку – каждая по-разному.
Такие нарядные девушки прохаживались по главной улице города и завлекали мужчин. Заинтересовавшегося вели в одну из гостиниц, находящихся в переулках, расположенных поближе к Дерибасовской. В гостиницах этих без лишних расспросов сдавали комнаты уличным девушкам. Ночной портье знал лично каждую из них. Комната на час стоила рубль – и за нее платил клиент. Еще рубль получала девушка. И это были приличные деньги, позволяющие покупать нарядные тряпки и спиртное – две вещи, без которых невозможна была жизнь уличной.