— Посмотри на себя. Так напуган и жалок, что не видишь очевидного. Страх одиночества лишает тебя рассудка. Ищешь человеческого тепла в моем ложе, да вот плотские утехи не дают того, что тебе нужно. Распугал всех вокруг себя. Единственный верный друг — всё, что у тебя осталось, однако и он устал вечно терпеть и прощать тебя. Что же ты дальше будешь делать, а? Муженёк.
Алексис ощущал цепкую хватку пальцев монарха на своей шее, но знал, что сам схватил крепче. Вчерашний рассказ Грегори не давал юноше никакого права использовать эти слова против Артемия, но как же он жаждал сделать ему больно, нанести удар по слабому месту, бросить в лицо всё, от чего король бежит долгие годы.
И Алексис попал в цель. Глаза Его Величества наполнились влагой, на лбу вздулась вена от злости, оливковая кожа покраснела, челюсти сжались, а пальцы продолжали сжимать горло юноши.
Вдруг что-то резко ударило Артемия по голове и повалило на пол. Алексис съехал по стенке вниз, тяжело закашлявшись. Лорд Грегори сидел на земле подле друга и яростно колотил того по лицу всё ещё связанными кулаками. Стражи тут же подскочили к взбешённому деснице и одной лишь силой оттащили в сторону. Артемий, пошатываясь, поднялся на ноги и вытер кровь с подбородка и щёк.
— Оставь его в покое! — кричал Грегори.
— Скажите, пожалуйста, — язвительно уточнил Его Величество, безумно оглядываясь то на мужа, то на друга, — по какой причине я не должен сейчас повесить вас всех?
— По той, что Алексис носит под сердцем твоё дитя, — вдруг бросил в ответ десница, вырываясь из хватки стражей.
Алексис кинул взгляд на того и в панике замотал головой. Артемий не должен знать, нет, Артемий не должен знать.
Монарх лишь усмехнулся в неверии:
— Что ты такое говоришь?
— Да, Артемий, — кивнул Грегори, переполненный гневом безумия. — Вот, что бывает, когда насилуешь кого-то, сколько вздумается.
На этот раз рассерженный король не выдержал и стукнул десницу по переносице.
— Нет, — протянул он. — Ты дурачишь меня! Хочешь спасти свою жалкую шкуру. И его. Ума не приложу, на кой он сдался тебе…
— У тебя будет ребёнок, — настоял Грегори, чётко выделяя каждый звук. — Твой родной ребёнок. Сын. Или дочка. Маленький человечек, за которого ты будешь всегда в ответе. Слышишь, Артемий? Ты станешь отцом.
Десница знал, куда давить. Пусть Алексис убьёт его позже, но сейчас их спасение крылось лишь в нерождённом малыше королей.
Его тактика сработала. Монарх молча застыл на месте, словно подстреленная птица, опешившими глазами уставившись на Грегори.
— Что?.. — сорвалось с его уст. — Так ты… это серьёзно?
— Что может быть серьёзнее? — произнёс десница, отдышавшись, и перевёл взгляд на Алексиса.
Тот сидел на полу и молчал, угрюмо смотря в стену пустыми глазами и абсолютно не желая находиться здесь.
Артемий резко обернулся, взмахнув гранатовой мантией, и подошёл к мужу.
— Это правда? — спросил он мягче, глядя сверху вниз на юношу. — То, что он говорит.
— Правда, — неохотно произнёс тот.
Артемий ничего не ответил, продолжая стоять на месте, будто свечка, и буравить взглядом Алексиса. Монарх словно и не осознавал, что происходит.
— Отпустить их, — наконец приказал он. — Всех до единого.
Стражи возмутились:
— Но Ваше Величество…
— Выполнять! — отрезал король.
Сконфуженные гвардейцы покорно выпустили беглецов и развязали тугие узлы, пережимающие их руки.
— Проследите, чтобы мой муж и его оруженосец благополучно добрались до королевских покоев. Приставить круглосуточную охрану у дверей и под балконом. Не прикасаться к Алексису, не перечить ему, относиться почтительно и бережно, выполнять всё, чего он пожелает, но из замка не выпускать. Пусть я замечу, что с него упала хоть пылинка, заплатите головами, — строго продолжил наставления Артемий. — Пригласите придворного лекаря, чтобы он осмотрел его, и созвать всю прислугу, чтобы о нём позаботились во время моего отсутствия.
Николос, Грегори, Алексис и вся стража ошеломлённо глядели на короля.
— Грегори? — окликнул Артемий десницу. — Отойдём?
Тот кивнул, вытер кровь, бегущую ручьём из носа, и растерянно поплёлся за Его Величеством из темницы, бросив на товарищей ещё один взгляд.
Алексис и Николос в ступоре стояли посреди открытой камеры и не смели шелохнуться. Стражи послушно ждали приказа короля.
— Что сейчас произошло? — неуверенно спросил эсквайр.
— Не имею ни малейшего понятия, — ответил Его Величество.
Столь резкая смена настроения Артемия немало поразила юношей.
Стражи пропустили их вперёд, а затем провели через дворец до самых королевских покоев. Войдя в комнату, Алексис тут же без задних ног свалился на кровать, отказываясь думать о чём-либо. Его разум совершенно измотан.
Николос присел рядом.
— А теперь? — спросил он тихо. — Что же мы будем делать теперь?
— Не спрашивай меня ни о чём, — взмолился король, прогундосив в подушку. — Я больше ничего не знаю.
Оруженосец замолчал, погружаясь в размышления.
— Не хочу показаться безумцем, — вновь произнёс он, — но, вероятно, Артемий хочет этого ребёнка.
Алексис поднял голову с подушки, демонстрируя помятую щёку, и вопросительно изогнул бровь:
— Ты кажешься безумцем.
— Но, Алексис, подумай, — настаивал Николос. — Зачем бы ему отпускать всех нас? Зачем посылать за прислугой, лекарем? Ты же слышал его приказ страже!
— Слышал, — кивнул король, усаживаясь рядом с эсквайром. — Сразу после того, как он придушил меня и покалечил лорда Грегори.
— Лорд Грегори — предатель, — рассердился оруженосец. — Он раскрыл тайну, которая не ему принадлежала.
— Ради нашего же блага, — поспорил Алексис. — Это лишило Артемия бдительности хотя бы на время, пока я не придумаю, как быть дальше. Что бы там ни было у него на уме, Николос, помни, что в этом человеке нет ни толики сострадания. Артемий — чудовище. Он не может хотеть этого ребёнка.
Оруженосец нахмурился и печально опустил взгляд, тяжело вздохнув. Мальчик посмотрел на живот Алексиса.
— Прошу, не пойми меня неправильно, — тихонько произнёс Николос, поднимая полные боли серые глаза на короля, — но мне так жаль малыша… Он никому не нужен.
Его Величество покачал головой и положил руку на плечо друга, закусив губу.
— Я понимаю, — произнёс он мягче, — это решение и мне далось нелегко. Но я не могу дать жизнь человеку, осознанно обрекая его на судьбу, подобную судьбе отца.
Николос обречённо кивнул, шмыгнув носом.
В этот же миг в покои постучали. Алексис спрыгнул с постели и прошёл к двери, пропуская внутрь прислугу и приветствуя их поклоном. Девушки вежливо поклонились в ответ. Из них юноша узнал лишь Элизабет, остальных же король видел впервые. Вероятно, в Аурум прибыли придворные из дворца Аэсвилля, столицы Бронзового Королевства. Артемий уже во всю вводил новшества в жизнь Белого замка.
— Добрый день, Ваше Величество, — поприветствовали они. — Ваш муж велел нам позаботиться о Вас. Мы принесли Вам еду и чистую одежду.
— Благодарю, леди, — галантно произнёс король и первым же делом взял у служанок поднос со свежими фруктами и запеченной уткой с яблоками.
Спальня заполнилась аппетитным ароматом яств, а у юноши тут же потекли слюнки. Алексис прошёл к сидящему на краю постели Николосу, напрочь забывая о присутствии прислуги.
— Это еда? — в нетерпении воскликнул оруженосец.
— Да, — кивнул король. — Мясо — тебе. Фрукты — мне. Терпеть не могу солёное.
— С каких пор? — удивился Николос, забирая с подноса утиную ножку.
— С недавних… — замявшись, отрезал юноша.
— Желаете чего-то ещё, милорд? — вмешалась служанка.
— Нет, — отказал он, жадно закидывая в рот несколько виноградин. — Спасибо.
Пока до смерти голодные король и оруженосец с огромным аппетитом уплетали ужин, девушки стояли в стороне и бросали на Алексиса заинтересованные взгляды, о чём-то любопытно перешёптываясь между собой. Элизабет же молча стояла совсем одна, теребя подол платья и ощущая ту же неловкость, что и юноши, и периодически поглядывала на Николоса.