Лорд Грегори вытянул одну руку на столе и щекой улегся на неё, а другой крутил пустой бокал вокруг своей оси. Его взгляд был совершенно разбитым и мрачным, до краёв наполненным печалью, словно десница долгие часы пытался залить горе, а в итоге лишь сделал хуже. Артемий же сидел, оперевшись локтем о поверхность стола, и с синяком под глазом мечтательно глядел в потолок, расплывшись в какой-то дурацкой улыбке.
Алексис нахмурился. Кажется, он никогда прежде не видел, как Артемий улыбается.
— Вот ты видел его глаза? — пьяно рассуждал Грегори. — Они такие… зелёные. Как… Разве можно их с чем-то сравнивать? А ямочка… У него на подбородке такая очаровательная ямочка! Ты когда-нибудь видел такую ямочку?
— Видел, — кивнул Артемий, чуть пошатнувшись.
— И тебя не удивляет, как может существовать такая ямочка? Она же прелестна. Он весь прелестен! А его улыбка… Когда он улыбается, я без вина пьянею. Ах, моё запретное вино! Когда он улыбается, весь мир становится… Как это говорят?..
— Тусклее? — продолжил Артемий, едва шевеля губами.
— Нет, — замотал головой Грегори. — Наоробот.
— Ярче?
— Да! — воскликнул десница, икая. — Ярче! Он такой красивый, Артемий! Нет никого красивее на всём белом свете. Вот иногда смотрю на него и так хочу расцеловать эту красоту, приласкать! А не могу… Дружище, я так безнадёжно влюблён! А знаешь, что хуже всего?
— Не знаю, — кивнул Артемий.
— Он замужем за другим, представляешь? И у него будет ребёнок от другого, ты понимаешь меня?
— Кошмар! — пьяно икнул король и налил в бокал Грегори ещё вина.
— А он не хочет иметь детей от мужа, потому что у него плохой муж. Он его обижает!
— Как он может?
— Вот и я не знаю, — пожал плечами десница и сделал глоток вина. — Артемий, пообещай мне, что никогда не будешь обижать своего мужа. Он же у тебя золото! Цени! А я навсегда останусь одинок…
— Обещаю, — пробубнил юноша. — И не будешь ты одинок!
— Буду! — поспорил Грегори. — Ты мне лицо разбил! Я теперь некрасивый. Он никогда меня не полюбит.
— Что ты такое говоришь, дружище? — возмутился Артемий. — Шрамы украшают мужчину.
— Но он же замужем! Думаешь, у меня есть шанс?
— Конечно, есть! — воскликнул король, поправляя съехавшую на бок корону. — Вот смотри. Я думал, что всю жизнь буду скитаться по миру в одиночестве. А что сейчас? У меня родится сын! Или дочка… Или сразу двое! Представляешь? Я стану отцом!
— Ты хочешь этого ребёнка? — промямлил Грегори.
— Конечно, хочу, — кивнул Артемий. — В день рождения малыша устроим пир на весь мир!
— Какой ещё пир? — возмутился десница. — Дети — это огромная ответственность!
— Нет, дети маленькие, — заверил король, а потом вмиг поменялся в лице, словно испугался чего-то. — Ой, а вдруг я ему не понравлюсь?
— Кому?
— Ребёнку! Вдруг он родится и возненавидит меня, как и все остальные?
— Артемий, ты будешь прекрасным отцом.
Тот снова заулыбался от уха до уха:
— Дружище, у меня будет ребёнок!
Оперевшись спиной о стену, Алексис не заметил, как соскользнул и случайно задел рукой сковородку, с громким лязгом сбрасывая её на пол. Грегори и Артемий тут же обернулись.
— О! — заликовал пьяный король, увидев юношу. — Муж пришёл. Присоединяйся, дорогой! Мы отмечаем.
— Ты что? — возмутился Грегори. — Ему нельзя. Он же в положении.
— Ой, точно, — снова икнул Артемий и попытался подняться со скамьи. — Я забыл. Дорогой, как ты здесь оказался? Пошли обратно в покои, тебе нужно отдыхать.
Шатаясь из стороны в сторону, король направился к мужу и попытался обнять Алексиса за плечи, но тот отпихнул его.
— Я в лучшем состоянии разобраться, что мне нужно, чем ты, — со злостью отрезал юноша.
Артемий поник:
— Не расстраивай меня, а то я… расстроюсь.
Алексис покачал головой.
Незаметно для пьяных друзей юноша прокрался к столу и украл кухонный нож, спрятав его в рукав.
— Грегори, ты с нами? — позвал Его Величество, опираясь плечом о стену.
— Нет, дружище, я заливаю горе, — заявил десница и поднял пустой бокал.
— Ой, Грегори, так мы помирились? — уточнил Артемий, икая. — Теперь мы снова друзья?
— Нет, — отрезал тот. — Мы братья!
Король расплылся в счастливой пьяной улыбке и, махнув рукой на прощание Грегори, вывалился из кухни в коридор, утаскивая за собой Алексиса. Тот спихнул мужа на стражей, а сам пошёл впереди. По пути к королевской спальне вдохновлённый Артемий выспрашивал имена гвардейцев, чтобы назвать наследника в их честь.
Алексиса раздражало и в то же время удивляло поведение мужа. Он вёл себя, словно искренне счастливый простой человек, словно отныне всё будет так, как и должно быть. Куда делся тот Артемий, злодей, держащий в страхе все три королевства? Казалось, с ним было легче.
Зайдя в покои, Алексис собрался выставить мужа в коридор либо уйти самому, но, нечленораздельно выговаривая слова, Артемий приказал страже никого не выпускать. Пусть тот выглядел совершенно безобидно, взбешённый король был готов наброситься на мужа с кулаками.
— Не смей приближаться ко мне, — оскалился Алексис, пятясь к кровати.
— Почему? — возмутился Артемий и обиженно надул губы. — Я хочу поздороваться с малышом.
Не устояв на ватных ногах, он уронил корону, прямо в одежде повалился на постель и, вцепившись в рукав Алексиса, утянул того за собой. Юноша вскипел от такой глупости, безрассудства и отвращения, в ожидании худшего желая лишь сбросить с себя тяжёлое тело. Но Артемий, что-то неразборчиво бормоча, аккуратно обнял мужа за живот и носом уткнулся тому в бок. Расплываясь в счастливой улыбке, он тихонько засопел, согревая дыханием кожу Алексиса сквозь ткань рубахи.
Юноша привстал на локтях и завертелся, пытаясь отцепить от себя Артемия, и потряс мужа за плечо. Тот не реагировал.
«Неужто спит?», — задумался король.
Алексис обречённо упал головой на подушки, а мыслями вернулся к тому, что видел и слышал на кухне. О ком говорил лорд Грегори?.. Но главным вопросом по-прежнему были ребёнок и его отец. Артемий сбил Алексиса с толку, заставил размышлять над тем, во что тот не мог поверить.
«Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке», — однажды сказала тётя Тамара.
Неужто этот ребёнок, действительно, так дорог и нужен Артемию?
Чуть пошевелив рукой, юноша кожей ощутил касание холодного металла к предплечью. Алексис вмиг засуетился и вытряс из рукава припрятанный кухонный нож. Схватив манящую рукоять, он пробежался взглядом по сверкающему в огнях свечей лезвию, а затем осторожно присел и посмотрел на мирно спящего на его животе Артемия. В венах закипел адреналин, всю сущность юноши охватило предчувствие скорого конца, и он коварно ухмыльнулся. Это ли не идеальный момент? Это ли не вкус долгожданного сладкого возмездия?
Король поднёс острый нож к горлу юноши и замер. Перед глазами пролетела картина смерти отца, невинных подданных и придворных, запертый в темнице потерянный и раненый Николос, полный боли и сожаления взгляд лорда Грегори. Вернулся отравляющий страх и презрение, ощущение веса чужого тела на себе и касания нелюбимого мужа, а затем — его маниакальная ухмылка. То, как он наслаждался чужими страданиями, упивался ими.
Неужто это конец? Вся ненависть, месть в каком-то миллиметре от тонкой кожи. Быстрая мирная смерть во сне. Слишком лёгкое наказание для Артемия, слишком тихое. Нет, истинный король не проявит милосердия, не позволит уйти так просто после всего, что сделало это чудовище. После того, как Артемий отнял у него всё самое дорогое.
Король убрал нож в сторону.
Даже у монстров есть слабое звено. Артемий хочет ребёнка. Артемию дорог ребёнок. Тогда Алексис позволит ему привязаться, научиться любить и беречь, найти надежду на искупление, отраду и покой в чём-то маленьком, но столь родном и драгоценном. Чтобы позже отнять всё это разом…