— Иди отдыхай. У меня полно помощников.
Мара, немного старше меня, возможно, ей за тридцать, садится рядом со мной и осторожно забирает нож из моей руки.
— Я встаю на секунду, а ты уже крадешь мою работу. Ее живот выпирает немного больше моего, хотя я уверена, что ей всего на месяц или два больше. Как я понимаю, она была оплодотворена Альфой из Калико, спасенной из одного из их экспериментальных крыльев там. Ее когда-то бритая голова, уже обрастающая щетиной и демонстрирующая номер, вытатуированный на задней части шеи, — верный признак того, что она прошла через Калико.
Посмеиваясь, я подтягиваю ноги к груди и обхватываю их руками.
— Я чувствую себя такой бесполезной.
— Конечно. Приподняв бровь, Мара направляет нож, который держит в руках, на мой живот.
— И все же, твои внутренности рассуждали бы иначе. Можешь ли ты представить, сколько усилий требуется, чтобы подготовиться тело к новой жизни? Я могу сказать тебе гораздо больше, чем это рагу. С улыбкой она возвращается к чистке.
— Говори за себя! Я, черт возьми, чуть не порезалась почти три раза об этот клинок, — жалуется та, что постарше, слева от меня.
— Говорит женщина, которая за свою жизнь родила семерых детей.
— Семь? Я даже представить себе такого не могу. Среднестатистической женщине моего поколения повезло родить троих детей, не говоря уже о семи.
Пожилая женщина с длинными серебристыми волосами отводит взгляд и вздыхает.
— В свое время у меня было много секса. Вероятно, поэтому мое тело отказывается прекращать тиканье сейчас.
Мы с Марой оба смеемся над этим.
— Где они сейчас? Твои дети? Мара бросает очищенную картофелину в большую кастрюлю.
Грудь пожилой женщины расширяется при вдохе, когда она возвращается к чистке картофеля.
— В могиле. Все до единого. Один при рождении, двое при первом столкновении с Драгой, трое случайно и один… от Рейтеров. Они утащили ее, когда ей было всего пятнадцать лет. Несколько дней мы искали ее. Или, так сказать, ее останки. Хотя так и не нашли ее. Ее брови хмуро сходятся вместе, когда она разрезает картофелину.
— Из всех моих детей ее смерть беспокоит меня больше всего.
Скорее всего, ее убили не сразу. Я предполагаю, что ее отнесли обратно в гнездо и оплодотворили их потомством. Я видела гнездо только один раз, но никогда не видела детей, рожденных от Бешенных, но агонию бедной женщины, страдающей от такой беременности, я никогда не забуду. Я была свидетелем одного, когда меня затащили в гнездо Рейтеров прежде чем Рис пришел мне на помощь.
— Мне очень жаль.
— Это я прошу прощения. Мне не следовало говорить о таких мрачных вещах.
— Нет. Я качаю головой, упираясь локтями в колени.
— Мы оказываем им медвежью услугу, умолчав об этом. Как ее звали?
— Лисандра. Я всегда называл ее Лисси. Мисси Лисси. Она моргает, словно сдерживая слезы, и улыбается.
— Нахальная маленькая штучка.
— Мне нравится это имя. Лисандра. Такое красивое.
— Спасибо тебе, дорогая.
— И когда у тебя срок родов? Спрашиваю я Мару, наблюдая, как она тянется к животу за еще одной картофелиной. Отбивая ее руку, я хватаю одну для нее.
— Мне нужно делать все это самой. В ее голосе звучит веселье, но лицо у нее серьезное.
— В конце концов, у моего ребенка не будет отца. По словам Хасеи, у меня роды через четыре месяца. Похоже, ей уже пять месяцев, и я должна заставить себя не выглядеть удивленной.
— Он был Альфой, как Рис.
— Он был Альфой, но совсем не таким, как твой дорогой Рис. Она замедляет процесс очищения и опускает взгляд.
— Он был Зверем, когда я его видела.
— Ты не хотела этой беременности. Осмелюсь сказать, что половина беременностей моего поколения были нежелательными, многие в результате изнасилования, из-за неполноценности моего пола.
— Мне стыдно так говорить о нерожденном ребенке, но нет. Я не просила об этом.
— Мара, у тебя что-нибудь болело?
— Каждый день. Этот ребенок растягивает меня так, что это не кажется естественным, и как будто мое тело отчаянно пытается приспособиться к этому. Временами это невыносимо.
Возможно, именно поэтому Хасею не смутило небольшое количество крови. Возможно, все, что я перенесла, она видела раньше.
Мара отправляет в рот кусочек картофельной кожуры и качает головой.
— Ничто по сравнению с тем, какими, я подозреваю, будут роды, так что нет смысла жаловаться.
— Рождение детей — совсем не то, что я помню, — говорит пожилая женщина, бросая еще одну картофелину в кастрюлю с водой.