Его взгляд опускается на мои бедра и спину, брови вздрагивают от его обеспокоенного выражения, но он не говорит ни слова. Ему и не нужно. Его напряженные мышцы и выпуклость, которую я заметила в его промежности, когда забиралась на него, говорят мне все, чего я не хочу знать.
Месяц назад именно Титус принес мне облегчение после почти двух недель сильной боли, и я знаю, что, несмотря на естественные инстинкты их тел, они оба боятся того момента, когда им снова придется бросить вызов своему брату.
Однако я постараюсь сдерживаться столько, сколько смогу. Держать свою боль и агонию при себе, чтобы не разбудить их примитивные побуждения.
Титус забирается на водительское сиденье с другой стороны от меня, и через окно я вижу, как Брэндон карабкается к задней части грузовика. В тишине Титус заводит двигатель и сворачивает с дороги, вниз по склону холма. В сторону лагеря внизу.
Мужчина, возможно, лет пятидесяти, поднимается на ноги, прекращая разведенный им костер, когда мы въезжаем, и Титус паркует грузовик за периметром. Без колебаний он выходит из машины и подходит к мужчине, который стоит, заложив руку за спину, как будто тянется за оружием.
Подняв ладони в воздух, Титус делает медленные и легкие шаги к нему.
— Мы не желаем тебе никакого вреда.
— Чего вы хотите? В голосе мужчины нет ни дружелюбия, ни приветствия, когда он переводит взгляд с Титуса на грузовик.
— Просто убейте уже этого ублюдка и возьмите мясо, — бормочет Кадмус рядом со мной, которому уже наскучил этот обмен репликами. Я предполагаю, что именно по этой причине Титус выскочил первым.
— Мы путешествовали несколько дней. Мы надеялись разделить ваш лагерь.
— Я ни с кем ничем не делюсь. А теперь убирайся отсюда.
Когда Титус опускает руки, мужчина выхватывает из-за спины клинок и выставляет его перед собой.
— Я не хочу неприятностей. Просто уходите, и никто не пострадает.
— Черт возьми, Титус. Кадмус шатается рядом со мной, и я хватаю его за руку, чтобы остановить. Его взгляд падает на мою руку на его коже, возможно, это первый контакт, который я установила с ним за неделю, и он откидывается на спинку стула.
— Нож не идет ни в какое сравнение с пистолетом, и вам не мешало бы защитить свой лагерь чем-нибудь, что не требует близкого расположения, чтобы убивать. Я рад оставить вам один. И несколько пуль тоже. Титус кивает на то, что выглядит как безголовый олень, нанизанный на вертел над огнем.
— В обмен на немного мяса для меня и моих друзей.
— Какие друзья?
Со вздохом я подталкиваю Кадмуса локтем рядом со мной, заставляя его вылезти из грузовика, и вылезаю вслед за ним. Выйдя, я хватаю фляги с крючка над задним окном и привязываю их к своему телу.
Глаза мужчины задерживаются на мне дольше, чем на двух других, и, хотя я, возможно, когда-то боялась этого взгляда, стоя между двумя Альфами, я набираюсь смелости выдерживать его взгляд, пока он не отвернется.
Он фыркает, пряча нож за спину, и скрещивает руки, кивая в мою сторону.
— Мясо для женщины.
Кадмус фыркает от смеха, и прежде чем Титус или я можем остановить его, он бросается вперед и сжимает горло мужчины так сильно, что глаза незнакомца широко распахиваются.
— Мясо за возможность прикрепить голову к позвоночнику, — говорит он сквозь стиснутые зубы.
— Подожди… просто подожди… Лицо мужчины краснеет, вены вздуваются на лбу, предупреждая, что Кадмус действительно планирует отделить его голову от тела.
— Папа? Мягкий голос привлекает мое внимание к маленькой девочке, возможно, тринадцати лет, выходящей из палатки позади него. Ее запачканное и рваное платье не в состоянии скрыть выпуклость живота под ним.
— Убирайся… обратно в палатку … Девочка Тесса, — хрипит он.
Отталкивая мужчину, Кадмус отпускает его, и пожилой мужчина падает на землю.
— Папа! Когда она бросается вперед и падает рядом с ним, я замечаю еще одну маленькую девочку, выглядывающую из палатки. Эта всего лишь малышка.
Мои глаза перебегают с девочек на мужчину, который лежит на боку, тяжело дыша, в то время как его дочь сжимает его плечо.
— Ребенок твой?
Мужчина хмурится, потирает красную полоску на горле и кашляет.
— Нет, это не мое. Какой-то… маленький ублюдок, который сбежал. Оставил ее одну.
Опустив голову, девушка ерзает рядом с ним, как будто ей вдруг стало неудобно.
— Отлично. Ты победил. Давай посмотрим пистолет, — говорит мужчина, переворачиваясь, чтобы подняться на ноги.
— Я полагаю, он мог бы пригодиться сегодня вечером.
Титус направляется к задней части грузовика и возвращается с одним из многих пистолетов, которые мы отобрали у павших и изуродованных солдат в Калико. Брэндон замедляет шаг и останавливается рядом со мной.