Я бросаю взгляд на собак, которые прекратили драку, и замечаю, что двух из них не хватает.
— Кадмус, где…. Где двое других? Сканирование коридора не показывает никаких признаков их присутствия, но от внезапного любопытства других собак у меня по загривку ползут кристаллики льда.
Они поворачиваются к щели в двери, и, клянусь, их молочно-белые глаза встречаются с моими.
Они направлялись к нам.
Воздух застревает у меня в груди, когда дверь захлопывается прежде, чем они вваливаются внутрь, и Кадмус рывком поднимает меня на ноги.
— Отойди в конец комнаты! Вы двое найдите, где спрятаться! Сейчас! Прижимаясь плечом к двери, он упирается, чтобы удержать ее закрытой от рычания с другой стороны.
— А как насчет тебя?
— Не беспокойся обо мне, просто уходи! Последнее слово произносится с ворчанием, когда раздается сильный стук в дверь.
Отбрасывая руку Брэндона, я беру инициативу в свои руки и мчусь к задней части комнаты, мой желудок напрягается вдвое сильнее, когда мы проходим мимо палаты Валдиса. Мой взгляд привлекает большой стальной шкаф с припасами. Возможно, спрятавшись внутри, мы замаскируем наш запах, поскольку эти твари, несомненно, жаждут крови.
Кадмус ругается, и раздающийся за этим лязгающий звук умоляет меня бежать и помочь ему, но я знаю, что мне не справиться с этими чудовищными тварями, и поблизости нет ничего, что я мог бы использовать в качестве оружия. Я бы только подвергла его риску.
Распахнув дверцу шкафа, я обнаруживаю какое-то большое оборудование, которое я не узнаю. Брэндон отходит в сторону, прежде чем пихнуть меня внутрь первой, и я подхожу, чтобы освободить ему место рядом со мной.
Он захлопывает дверь, и с щелчком мы оказываемся в темноте. Прислушиваясь. Ожидая.
Я больше не слышу рычания или Кадмуса. Все тихо, это нервирует.
Мучительно.
Прерывистое дыхание, я должна заставить себя не думать о Кадмусе, лежащем в луже крови за то, что пытался спасти наши жизни. Все мое тело дрожит, уравновешенное, испуганное.
При оглушительном ударе в стальную дверь я вздрагиваю, протягивая руку за чем-нибудь, чтобы ухватиться и успокоить свои расшатанные нервы. Я задерживаю дыхание, чтобы сдержать крик, застрявший в глубине моего горла. Еще один хлопок, за которым следует рычание, оставляет вмятину в металле нашего ограждения, достаточно вогнутую, чтобы коснуться моих коленей. Прикрывая рот рукой, я тихо кричу в свою кожу. Я чувствую, как Брэндон дрожит рядом со мной, и я переплетаю свою руку с его, сжимая. Снова рычание. Снова треск, царапанье. Если они вырвут эту дверь, то именно так они вгрызутся в нас. Безжалостно. Нас съедят живьем. Так же, как они, несомненно, уже вгрызлись в Кадмуса.
На металле появляется все больше вмятин, каждая из которых бьется о мои голени, как напоминание о том, что пройдет совсем немного времени, прежде чем они прорвутся.
Визг сигнализирует о том, что, должно быть, предстоит еще одна драка, поскольку они сражаются за свой следующий обед. Я поворачиваюсь к Брэндону, сдерживая слезы от того, что, как я предполагаю, станет нашими последними мгновениями, когда собаки безжалостно ломятся в дверь. Следующий глухой удар приоткрывает ее ровно настолько, чтобы впустить немного света, и я вижу, как губы Брэндона дрожат от панических слез. Вспышки черного на другой стороне показывают яростное движение злобных собак на пороге их следующего кормления. Еще один визг, на этот раз громче предыдущего.
Я зажмуриваю глаза и жду бойни.
Раскатистый голос перекликается с их рычанием, такой сильный и повелительный, что заставил бы содрогнуться тысячи людей, полагая, что он принадлежит богу. Глубокий и яростный голос, в котором звучит настолько знакомый аккорд, что я задаюсь вопросом, настоящий ли он.
Рычание прекращается.
Скулят собаки.
Мое сердце подскакивает к горлу.
Валдис.
Когда я толкаю дверь, я наблюдаю, как огромная фигура отступает, спиной ко мне, в сопровождении трех из четырех собак, которые трусят рядом с ним.
— Валдис? Мой голос слаб, почти шепот, и я не могу разглядеть сквозь завесу слез в своих глазах, услышал ли он меня, но он останавливается.
Собаки кружат вокруг, оскаливая зубы, сгорбившись таким образом, что я на мгновение жалею о том, что о моем присутствии стало известно.
Мужчина поворачивается ко мне лицом.
Рыдание сжимает мою грудь, и я закрываю рот обеими руками, чтобы сдержать его. Мои ребра болят от непрекращающегося стука моего сердца.
Его волосы немного отросли после предыдущей стрижки, слегка растрепанные, но все еще подстриженные. Волосы выросли и на его лице, но им не удается скрыть новые шрамы — один поперек губы, другой, который тянется со лба и над носом, исчезая под темной бородой на подбородке. Его брови вздрагивают, в глазах собираются слезы, но мое внимание переключается на собак рядом с ним, стоящих на страже, как будто защищая его.