— Держу пари, он выглядел симпатично все эти месяцы.
Аттикус бросает на него взгляд, который говорит, что если бы он не был ранен, Кадмус, вероятно, получил бы квадратный фут в задницу.
— Эй, ты там? Голос Кенни официально стал моим наименее любимым звуком, предзнаменованием плохих новостей, и мрачный тон его голоса действует мне на нервы.
— Да, — отвечает Кадмус.
— Что теперь?
— Я не могу открыть вход. Нет способа переопределеть систему. Она застряла из-за ошибки, и, вероятно, на исправление уйдут часы.
— Ты, блядь, издеваешься надо мной прямо сейчас? Убирая рацию от лица, Кадмус выглядит так, словно собирается швырнуть эту чертову штуковину, когда потирает рукой череп.
— Итак, какой у нас план, чувак?
Наступает пауза, за которой из динамика доносится пыхтение Кенни, усиливающее мое и без того закипающее беспокойство.
— Мы должны вернуться тем же путем, каким пришли. Через туннели.
Моя грудь сжимается, и я делаю шаг к нему, качая головой.
— Эти мутации в туннелях. Ты с ума сошел?
— Если у вас нет идеи получше, это единственный способ выбраться отсюда. Даже в разгар катастрофы горечь давит на тон Кенни.
— Однако мы понятия не имеем, сколько их там, внизу. Единственная мысль, проносящаяся в моей голове, — это та, которая пришла мне в голову, когда я болталась в хватке Кадмуса в вентиляционной шахте, когда он оттаскивал меня от их цепких когтей, — что я была благодарна, что мне больше не придется видеть эти проклятые туннели.
— По крайней мере, здесь мы можем видеть их на камеру! Там, внизу, мы могли бы оказаться в ловушке против сотен. И они более жестокие, чем те, что здесь.
— Мы прошли через это однажды. Мы можем сделать это снова. Кадмус протягивает руку, словно желая утешить меня, но переводит взгляд на Валдиса и опускает руку. Не сводя с меня глаз, он вместо этого подносит рацию к лицу.
— Рис и остальные. Где они?
— Сейчас в туннелях, — отвечает Кенни.
— Я сказал им сидеть тихо. Что мы в пути.
Губы сжаты в жесткую линию, Кадмус потирает рукой подбородок, тревога прокрадывается в выражение его лица.
— Ты видишь туннели?
— Нет. Все, что у меня есть, это их связь по рации.
Морщась, как будто новость только что пронзила его слух, Кадмус опускает рацию, его плечи поникли.
— Хорошо. Итак, мы встретимся в комнате с образцами, откуда пришли?
— Да, но будь осторожен. Те безликие твари, которых мы заперли? Похоже, они вырвались наружу. Еще одно из ужасных предчувствий Кенни.
— Чертовски блестяще. Кадмус пристегивает рацию к поясу и дергает головой.
— Давайте убираться отсюда, пока этот ублюдок не сказал нам, что что-то еще не так.
ГЛАВА 28
РЕН
— Я собираюсь приготовить нам что-нибудь на обед. Грегор встает со стула рядом со мной и, схватив кувшин, наливает остатки воды в мой стакан.
— Я не голодна, спасибо.
— Ты совсем ничего не ела. Что означает, что и твой растущий ребенок тоже. Сделай это ради ребенка.
Вздыхая, я киваю и делаю глоток воды.
— Прекрасно.
Когда он исчезает из комнаты, я смотрю на экран, на котором Джед и Шесть сидят в темном туннеле, ожидая остальных членов группы. Очевидно, Кенни не смог открыть главный вход, что оставляет их легкой добычей. Мне это не нравится, но туннель в настоящее время пуст, что делает его более безопасным, чем рисковать внутри больницы на данный момент.
— Эта болезнь… Что делает ее такой смертельной? Тихо спрашивает Шесть.
— Это был непередаваемый прион, который мы извлекли из почвы. Подтянув ногу, Джед кладет локоть на колено.
— Это поражало определенные части мозга, ответственные за восприятие боли, иммунитет, заживление. Достаточно вирулентный, чтобы вызвать серьезное повреждение нейронов, но опасный только для тех, кто находится в непосредственном контакте с ним. Сам по себе прион действует очень медленно, с точки зрения патологии. Человек со здоровым иммунитетом мог бы годами обходиться без симптомов.
— Итак, что произошло?
Джед на мгновение замолкает, ковыряя ногти, и фыркает от смеха.
— У нашего великого и могущественного лидера появилась идея. Разработать биологическое оружие, которое он продал бы военным и профинансировал свои мечты.
— Шолен? Шесть задает вопрос, крутящийся у меня в голове.
— Да. Шолен. Нам было поручено разработать высокоэффективное средство выведения из строя больших популяций, которое сводилось к трансмиссивности и патофизиологии. Другими словами, мы должны были найти способ заставить его быстро распространяться и ускорить процесс заражения. Поэтому мы объединили его с вирусом.