Выбрать главу

Пес бросается к ним, исчезая в толпе, и только пронзительное эхо его визга возвещает о его судьбе.

— Давай, ублюдки! Ты хочешь кусочек меня? Кадмус ударяет себя кулаком в грудь.

— Давай, возьми это!

Крики разрывают мою грудь, агония разрывает меня изнутри. Я хватаюсь за прутья и царапаю его, пока меня оттаскивают.

— Нет! Кадмус!

Я смотрю, как он запихивает в рот таблетки паслена. Голова опущена, его глаза устремлены на меня, в то время как безликие гуманоиды окружают его, оттаскивая от клетки.

— Нет! Нет!

Раскинув руки в обе стороны, он напоминает мне крест, когда они толпятся вокруг него, окружают его, затягивают на дно. Блеск его рабской повязки тускнеет в тени монстров.

— Кадмус!

При его первом крике я с криком закрываю уши руками и падаю на землю. Зажмурив глаза, я чувствую, как мое тело поднимают, но я не могу заставить себя смотреть, как меня уносят. Прочь от этого кошмара. Прочь от этих звуков.

Подальше от Кадмуса.

Тусклый свет согревает мою кожу, но это не смягчает боль, пульсирующую в моей груди. Я не могу дышать из-за стеснения, охватившего мои легкие. Как только мои колени касаются земли, я ползу вперед, к люку, который захлопывается прежде, чем я успеваю до него дотянуться.

— Нет. Нет, мне нужно увидеть его. Еще раз. Пожалуйста!

Валдис приседает рядом со мной, тянется к моей руке, но я отбрасываю его руку.

— Он ушел, Кали. Требуется всего минута, чтобы таблетка подействовала, и я уверен, что до этого его организм испытал шок. Он не чувствовал особой боли, я обещаю.

— Я не могу оставить его там одного. Рыдания разрывают мою грудь, и я кладу руку на люк, вход в гробницу, в которой теперь хранится частичка моего сердца.

— Кадмус…

Руки скользят подо мной, поднимая меня, и я прижимаюсь к Валдису, как ребенок, пока он несет меня. Боль, которая проходит через меня, как густой яд, говорит мне, что я никогда не буду прежней. С Валдисом я ни разу не теряла надежды увидеть его снова. Я ни разу не думала, что он потерян для меня навсегда. Даже когда я смотрела, как закрываются эти двери, запечатанные без надежды попасть внутрь.

На этот раз я знаю наверняка. Я больше не увижу Кадмуса в этой жизни.

ГЛАВА 32

КАЛИ

Я мрачно возвращаюсь к дому Грегора. Все мы избиты. Измучены. Боль за моими ребрами никогда не пройдет. Я прокручивала последний час так много раз, как будто в моей голове материализуется другой результат — Кадмус отправится обратно со всеми нами, делая по пути свои обычные остроумные комментарии. Физическая боль — это та, которая часто обещает конец. Но боль потери вечна. Это способ сердца напомнить нам, насколько оно хрупкое. Как легко оно может разбиться.

Обвив руками его шею, я крепко прижимаюсь к Валдису, вспоминая все ночи, когда я плакала, пока не уснула из-за него. Это были ночи, когда Кадмус спал рядом, сохраняя дистанцию. Он отвлекал меня какой-нибудь приятной беседой о деревьях, или небе, или о ком-то, кого мы встретили в наших путешествиях в тот день. Разговоры, которые я находила раздражающими в то время, но чего бы я только не отдала, чтобы услышать их снова сейчас. Его разум всегда был встревожен, всегда искал отвлечения, но в такие моменты он отбрасывал свои собственные заботы в сторону. Ради меня. Быть рядом со мной — единственный возможный для него способ.

Я надеюсь, что таблетка, которую он проглотил, наконец-то принесла ему покой.

— Я помню точный момент, когда я понял, что мы заперты в той больнице. Звук голоса Валдиса — желанное отвлечение.

— Все, о чем я мог думать, это ты. Как я никогда больше не смогу обнять тебя. Слышать твой голос. Видеть твое лицо. Защищать тебя. Он прочищает горло, и я знаю, что слова даются ему тоже с трудом.

— Но я вспомнил, что оставил тебя с Кадмусом у того водопада. Я знал, что он скорее умрет, чем позволит кому-либо причинить тебе вред. Это было единственным утешением, которое я взял с собой. Единственное, что поддерживало мою жизнь. Было знание, что ты будешь в безопасности с ним и Титусом.

По мере того, как в моих глазах собирается все больше слез, я задаюсь вопросом, сколько человек может выплакать, прежде чем они высохнут. Будет ли агония бесконечной, или все это когда-нибудь закончится.

— Он оберегал меня.

— Как бы сильно они ни заморочили ему голову, я думаю, что его чувства к тебе были для него источником ясности. Возможно, единственной ясности, которую он когда-либо знал.

Я утыкаюсь лицом в грудь Валдиса, позволяя его словам впитаться под мою кожу, мимо ребер, где они вонзаются в мое сердце. Возможно, со временем его чувства ко мне ослабли бы, и мы отдалились бы друг от друга. Но теперь они — постоянная часть меня, запертые в месте, которое я когда-нибудь посещу, когда боль от его отсутствия не будет так мучительна. Когда я не буду терпеть, когда меня раздавливает этот ужасный вес.