Щупальца силы обвились вокруг брошенного оружия, словно сами по себе, и Кейл согнул и скрутил металл, разломав на куски.
– Твой отец жив. Он сейчас придет. – Великан посмотрел на останки оружия и поморщился. – Он приведет Лани и твоего сына, всех твоих братьев, Кикай. Никто из них не пострадал, уверяю тебя.
– О, как благородно, – прошипел Кейл, неспособный это переварить и совершенно не впечатленный. – Ты оставил своих заложников нетронутыми. А как насчет простых людей, Рока? Как насчет поля детских могил, которое я миновал? Как насчет моих мертвецов, затоптанных на пляже? Как насчет голода и недоедания из-за подорванной тобой торговли на всех берегах мира? Они пострадали по твоей вине?
– Ты злишься. – Великан продолжал удаляться. Его тон почти не выдавал ни раскаяния, ни тем паче страха – та же самая стальная воля из Кейлова сна. Менее чем днем ранее совет этого парня пригодился, и уже одно это едва не заставило Кейла его растерзать. – Но ты не понимаешь, – продолжал великан. – Ситуация сложна, принц. Имей терпение и выслушай.
– «Имей терпение»? Ты… меня поучаешь? Ты хочешь мне что-то рассказать? – Кейл увидел нити, дрейфующие под бесполезным отцовским троном, и разнес тот в клочья. Он поднял кресла для гостей и сломанные колонны и швырнул их аккурат мимо башки великана. – Мне стоит убить тебя. – Он стиснул зубы. – Мне стоит разорвать тебя и всех твоих дикарей на куски и оставить вас кровавыми пятнами в море моих предков. Это была бы справедливость, которую заслужили те дети.
Рока наблюдал за ним и, казалось, по крайней мере проявил при этом толику сожаления.
– Болезням неведома справедливость, Кейл. Но если хочешь отомстить, то сделай это сейчас. Я убийца, да, это правда. Каждый, кого ты видел в своем «сне», стал мертвецом из-за меня. – Золотистые глаза мужчины двигались туда-сюда, как будто прямо сейчас он рассматривал трупы. – Многие рыдали или умоляли, но я не пощадил их или не мог пощадить. Я пытал. Я обманывал и нарушал законы, которые никогда не следует нарушать. Так что да, принц, я чудовище, покарай меня. Но мои люди ни в чем не повинны. Они только пришли за лучшей жизнью. Если ты погубишь их, станешь таким же, как я.
Кейл теперь испытал отвращение от уродства гиганта.
– Мы совершенно разные. Твоим людям будет позволено сесть на их шлюпки и вернуться туда, откуда они явились. Вот милость, которую я предлагаю им.
Челюсть детоубийцы напряглась.
– То, что ты предлагаешь – это не милость. Есть судьбы похуже смерти, Принц Рая. Тебе не понять.
Кейл промолчал, так как слова не изменили бы того, что было сделано, а он бы не изменил свое мнение. Лицо великана исказила гримаса. Хотя он был на волосок от смерти, ему все же хватило наглости говорить гневно.
– Ты не имеешь права. Думаешь, теперь ты увидел страдание? – Он засмеялся отчаянным смехом. – Ты, разрушающий великие стены, возведенные твоими праотцами? Презирающий всё, что они тебе дали? Твою безопасность, твое богатство, твои слова? Что ж, сделай это. Используй эту мощь и убей меня. Но не смей меня судить. Только не ты, принц без приданого. Вырази свои притязания силой. Посмотри в глаза тем, кого ты обрекаешь на мучение, и скажи: «Я выбираю жизнь для моего рода и смерть для вашего». Ибо таково твое право, но избавь меня от своего негодования.
Кейл вздрагивал, не веря интонациям этого парня. Он чувствовал только жгучую убийственную ярость как от укусов насекомого и то, что слова ничего не значат для мертвых детей. Только помощь этого Роки в странном мире грез заставила Кейла призадуматься. Великан увидел это и усмехнулся.
– Так и остался ребенком. Сделай это, чародей. Сделай это, потому что если ты этого не сделаешь, я убью тебя и покончу с этим фарсом.
Рока выхватил из-за спины меч и двинулся вперед, а Кейл поймал нити энергии вокруг себя. Он все еще испытывал странное нежелание, но вспомнил, как Оско приставил к его горлу клинок, приказывая ему действовать или умереть.
Вопреки сбивающим с толку, неуместным словесам, Кейл уже знал достаточно. Никакая «сложность» не могла оправдать учиненных злодейств.
Он ухватился за нити, висящие со всех сторон, чтобы совершить это грубо, но быстро, вцепился в почти размытую фигуру великана, когда она возникла перед ним, и потянул.
Рока стоял, раскинув руки, в своей Роще и ждал смерти. Он знал, что его тон в отношении к принцу был неправильным, даже глупым. Но с момента, когда его брат пробудился на пляже, он чувствовал, как старая часть его обновилась – та часть, которая, возможно, всегда хотела умереть – и теперь испытал облегчение.