– Горе врагам Мезана! – не колеблясь, хором воскликнули его храбрые воины сильными голосами. Оско Магда едва не заплакал от благодарности, ибо хотя ему и, возможно, его семье настал конец, его культура не погибнет. Он гордо встретит свою смерть.
Рока стоял на залитом кровью пляже и смотрел на море. Что ж, пью и впрямь доказали свою репутацию. Все отправленные против них суда были охвачены огнем, уничтожены или ретировались – а менее крупные островные грузовозы и разведчики уже прибывали, чтобы забрать как можно больше солдат. Островитяне и тонги бежали на глубоководье – большинство сумели уплыть, кое-кто утонул, но все покинули нерушимое мезанское каре.
Какое-то время Рока наблюдал за сражением. Его измученные люди напирали и бросались на низкорослых воинов, которым удавалось везде, куда ни глянь, отбиваться и защищать свои позиции. Хитроумный строй народа холмов менялся и ротировался таким образом, чтобы боевые порядки были как можно более свежими, в то время как мужи Роки теснили друг друга и устраивали потасовки, стремясь добраться до врага. По быстрому подсчету, была мертва уже где-то половина мезанитов. Их снаряжение начинало подводить: щиты ломались, копья и мечи оставляли вмятины и гнулись о сталь Аскома.
Рока попытался впечатлиться, но не смог. Он ощущал себя так же, как тогда близ Алвереля, когда умертвил жрицу Кунлу. Как если бы он преуспел – и все же потерпел фиаско. Он привел свой народ в рай, убил человека с мощью бога, и однако лишился всего.
Фарахи погиб. Альянс погиб. Если островной король был прав – а обычно так и было – Наранская империя вторгнется в Нонг-Минг-Тонг менее чем через год. Торговые маршруты Пью будут уничтожены, а его союзники разорены и подчинены императором, и когда не останется никого, кто мог бы противостоять ему, он придет наконец за Шри-Коном.
Без кораблей Фарахи и зерна из Тонга люди Аскома погибнут от голода. За последнее десятилетие их численность еще больше превысила их способность себя прокормить. Если они не смогут заполучить землю и начать отправку в рай новых колонистов, как было обещано, вожди, вполне возможно, утратят веру, а Орден предаст. Уже и так погибло гораздо больше людей, чем ожидалось. Теперь все будет еще хуже.
Созерцая волны, Рока испытал огромное желание просто шагнуть в морскую пучину.
– Я старался, Бэйла, – прошептал он. – Я постарался.
Наверное, мир и впрямь так жесток и темен, как она когда-то говорила сыну. Даже во время триумфа надежду похищали и сокрушали волны судьбы и трагедии. Рока не знал, как это выдержать. Как он мог противостоять невзгодам жизни, когда все планы и мечты обратились в пепел в его руках? Как он мог продолжать, когда впереди ждала смерть – всегда лишь смерть?
В своей Роще он пробирался через учиненную Кейлом разруху. Статуя Бэйлы исчезла, ее сад был уничтожен, а ее дом наполовину сорван с фундамента и части его разбросаны по окрестностям. Шахты выглядели обрушенными. Мосты упали, водосток треснул, арсенал рассыпался, словно железные листья. Многие из мертвецов обратились в настоящие трупы. И его старейшего друга, Пацана-из-Алвереля, не стало.
Девица-из-Темницы-Трунга нашла его, и Рока подбежал к ней и, плача, обнял.
– Ты жива, – прошептал он. Когда она приподняла брови, он тряхнул головой и засмеялся. – Извини, в смысле, ты все еще со мной. Я… Я так рад. Ты в порядке?
Она улыбнулась, но ее шарф исчез, и вид синяков на ее шее напомнил Роке, что он еще не заплатил за все свои поступки – что, даже получив реальный шанс умереть от рук принца, взамен он выбрал выживание.
Он вынужденно признал, что готов был умереть лишь на словах. Каждый раз, когда ему грозила опасность, он позволял брату спасти его шкуру. Такова была правда. Он презирал себя за это, а еще за жалость к себе и нынешнее чувство безнадеги.
«Мужчина терпит фиаско в двух случаях, – вспомнился ему голос матери. Страдая от голода и холода, они ютились в грязной лачуге, одинокие и всеми забытые, и Рока отчаянно плакал. – Он сдается, – сказала мать, сжимая его ладошку, на которой пока еще были все пальцы, – или он умирает. Ты умер, сынок?»
«Нет, мамочка».
При этом воспоминании он улыбнулся, представляя лицо Бэйлы. Она потеряла всё, и внезапно, но сохранила достаточно сил для него. Статуя – ничто, понял он, цепляясь за образ в своем разуме. Книга Гальдры, которую он когда-то сжег, была ничем, точно так же, как и все имущество человека – ничто, просто вещи. А вещи можно воссоздать.