От майора Митрофанова поступил сигнал: Хорька ждет арест. Федор Скирда ненапрасно беспокоился: Хорек, даром что каратист, не был из крепких и мог легко выдать. И тогда Федор предложил Мазоне убрать бригадира при помощи автокатастрофы — такое случалось часто. Мазоня колебался: не в его правилах убирать своих.
Именно этим Мазоня славился в уголовном мире и потому, может быть, имел верных дружков. Но он не был мелким уголовником, чтобы не понимать, какую опасность навлекал Хорек на его разворачивающееся дело.
Мазоня кусал губы в раздумьях и неожиданно распорядился, чтобы Юрка Хорек немедленно «смылся» из города, хотя бы в Дагомыс, где обычно от праведных трудов отдыхали лишь боссы. Федор Скирда удивился — Юрку Хорька в Дагомыс?! Но спорить с Мазоней не стал.
Пока решили договориться с боссами соседнего района на сходняке — если что, напрочь отказаться от дачи показаний.
Сходняк, как всегда, из месяца в месяц, проходил в одно и то же время — обычно между 15 и 16 часами. Мазоня не изменил привычке Хозяина — ресторан «Русь» был излюбленным местом и в это время гостеприимно открывал для его братии массивные двери купеческого замка.
Все оставалось как прежде. На площади затормозило несколько машин. В спортивных костюмах «шестерки» обошли вокруг здания и встали у дверей на стреме.
Широко открыта дверь с табличкой «нет мест», боевики заняли свои места в вестибюле и на лестнице. Лидера, как всегда, сопровождали бригадиры. Они шли в бар или в отдельный кабинет, где, притаившись, их ждали наиболее доверенные проститутки.
Мазоня не очень-то любил этих баб, но присутствие их его не шокировало: они придавали застолью смак.
Мазоня часто баловался коньячком или марочными винами — после колонии тянуло ко всему броскому. Ему нравились яркие коньячные этикетки и изящные бутылки, которые даже в руки взять приятно. Наличие дорогой выпивки на него действовало, создавая непонятный для других комфорт. Хотя дома Мазоня коньяками не баловался, а предпочитал хорошую русскую водку.
На этот раз обсуждение шло оживленно. Мишка Кошель за рюмкой сообщил о делах автомагазина — провернули крупную сделку — перепродали «Волгу» грузину за огромную сумму.
В разговор влез Федор Скирда. Еще Хозяину он обещал обложить данью автостоянки. Впрочем, как заметил Скирда, «кролики» не против, а вот Людоед взбесится…
Разговор перебил Зыбуля. Он доложил, что пришел представитель соседнего района.
Мазоня выпрямился телом, посерьезнел лицом.
— Веди его.
Представитель бачков выглядел глупо: броский черно-малиново-зеленый спортивный костюм «адидас», рыжего цвета куртка и туфли «инспектор». Опытным глазом Мазоня пробежал по нему: ему явно подбросили второстепенное лицо.
Всех из кабины выпроводили. Остались Мазоня, гость и Мишка Кошель. На этот раз под решающий разговор налили водки и все, согласно крякнув, залпом выпили. Закусив огурчиком и квашеной вилочной капустой, немного посоловели.
— Вот что, — без обиняков сказал Мишка Кошель. — Мы должны понять друг друга. Парень ваш сам нарвался. Но на похороны мы готовы отстегнуть необходимую сумму. Договор дороже денег. Железно, отказаться от дачи показаний…
— У нас двоих взяли, — простовато заметил «бачок».
— Ну вот… — равнодушно добавил Мазоня. — Пахнет жареным…
Бачок начал распространяться насчет каких-то сложностей…
Мазоня покраснел, и глаза его налились злостью.
— Вот что, ты брось нам арапа заправлять! Согласны? По рукам…
Парень неожиданно заискивающе сдался.
— Насчет показаний железно!
Бачка провожали по-свойски, и в кабину с бордовыми бархатными занавесками натолкались приближенные. На этот раз Федор Скирда снова поднял вопрос о Людоеде: мешает, подлец, ни себе, ни другим, а что делать? Двадцать пять процентов отступных давали, а он ни в какую — зачем, мол, они мне, не нищий, тем более когда могу все сто?
Пока перекидывались, ища выхода, Мазоня насмешливо молчал и только кушал. Его большие, как у овчарки, уши, словно радары, вслушивались в разговор. Наконец он вытер губы салфеткой и разразился мелким смехом.
— Да, положение хуже губернаторского.
Все сразу замолчали, поняв реплику как сигнал.
— Вот что, — досадливо сказал Мазоня. — Надо натравить Митрофанова. Пусть менты Людоеда немного потрясут. А когда придет в себя, скажите ему дружески, что только в память о Хозяине, которому он нравился, мы ведем себя с ним так мило. Уверен, он будет сговорчивее. Но без всяких двадцати пяти процентов…