Просто пошумели — и хватит… Пропагандистская свистопляска захлебнулась по чьей-то воле. Номенклатура, видимо, что-то поняла или для себя что-то придумала.
Не зря же кое-кто из политических лидеров вдруг заговорил о теневой экономике как о шансе экономической стабилизации. Мол, с отмывкой сомнительных денег нужно примириться. Это объективная реальность времени, из нее к рынку не придешь, нет капитала. И хватит вешать лапшу на уши. Рынок без капитала не бывает, а капитала в стране, кроме партийного, номенклатурного и мафиозного, не бывает. Так что лучше эти отмытые деньги вложить в производство, чем потерять их…
Жизнь менялась на глазах. Правда, милиция, как и прежде, ловила насильников, рэкетиров и наркоманов.
Зато подпольные финансовые воротилы вроде Сомова ощущали почву.
Отпевая маленькими глотками коньяк, дон Роберт вглядывался в моложавое лицо Столыпина. Разве лишь под глазами тонкая сетка аккуратных морщин. Впрочем, они придавали лицу некоторое благородство.
Столыпин неожиданно заговорил о несметных запасах оружия, совершенно теперь не нужных стране. Намекнув на военных друзей Сомова, он дал понять, что на этом можно сделать большой бизнес, если наладить продажу некоторого оружия в арабские и другие конфликтные районы. Сейчас это модно, если даже на Западе пытаются сами распродавать советское оружие бывшей Восточной Германии.
Дон Роберт внимательно слушал, чуть-чуть прищурив глаза.
Сомову нужна надежная «крыша». Но почему понадобился он и его фирма? Разве нет других, более пижонистых… и, может быть, более надежных?
Столыпин словно прочитал его мысли. Он заулыбался, с ласковой миной приблизился к дону Роберту.
— Я хотел развеять некоторые сомнения. Ваш экспорт красоток великолепен. Обожаю хорошенькое дельце. К тому же лучшего прикрытия, чем девочки, в этом мире не найдешь. Как говорят, красота спасет мир. — Он смущенно кашлянул. — Тем более у вас за бугром отлаженные связи. Я понимаю, наш бизнес и сложен, и щекотлив, но ведь мы предложим и нормальную долю.
— Надо подумать, — жестко заметил дон Роберт. — Сами понимаете, надо подумать… Игорь?..
— Игорь Александрович.
— Господин Столыпин, к тому же надо кое-что и взвесить. Дело опасное и для меня новое. Девочки — спокойнее, а тут нет-нет, да и будет мучать бессонница. А я люблю спать спокойно.
— Не волнуйтесь, Роберт Архипович, все будет в ажуре… Мы удачливые люди.
— И все же я люблю спать спокойно.
Дон Роберт был великодушен и проводил Столыпина до машины. Распрощались тепло и дружески.
Оставшись наедине с Ахметом Борисовичем, дон Роберт стоял какое-то время в задумчивости.
— Что скажешь, старик?
Ахмет Борисович пожал плечами. Дон Роберт, зевнув, устало положил руку на его плечо.
— Ты прав, это предложение еще следует хорошенько обмозговать. Есть ли смысл сейчас в это ввязываться…
14
Аэробика привлекала Роберта. Она пришла с Запада и быстро завоевывала российское пространство. О ней были разного мнения. Но одно определение телеинститута из Южной Калифорнии его поразило своей дальновидностью: возможно, аэробика хороша для талии, но она слишком вредно влияет на разум и мораль; она вырабатывает у женщин пассивность и формирует их как сексуальный объект.
Роберт сразу понял смысл будущего аэробики — она быстро трансформируется в сексуальный бизнес. Он даже не ожидал, что так окажется прав.
Отгремели фанфары конкурса «Московская красавица». Маша Калинина, поцеловав перед телекамерой подарок — часики с бриллиантами фирмы «Ив Сен-Лоран», уже собиралась в ФРГ — там в русском сарафане она должна была стать «Принцессой».
Подобно девятому валу, надвигался новый суперконкурс с участием экспертов из-за океана под патронажем капитанов московской киноиндустрии…
Конкурсы, как грибы, расползались по городам. Баку, Одесса, Тбилиси и Вильнюс… Пока газеты спорили о красоте и критериях прекрасного, доморощенные менеджеры дегустировали «красавиц» весьма просто: груди, ножки, зад… Механизм был убедителен — сексуальность.
Не поняв сущности конкурсов, техника которых уже была отработана, мамаши и их дочки толпились у дверей просмотровых залов. Все мечтали блистать. Все хотели поймать свою жар-птицу…
И вот десятиклассница Синтия стала «Мисс Рига». Координатор фонда «Мисс Полония» тут же предложил ей поездку в Париж и Нью-Йорк. Но Синтия отказалась, так как в предложенных условиях Ежи Хмелевского было нечто такое, что ее шокировало, а посему она удовольствовалась турне по старинным городам Польши и приемом в клубе «Черный кот» гостиницы «Виктория», самой престижной и дорогой в Варшаве.