Дон Роберт брезгливо морщился, прикасаясь холодными губами к рюмке с коньяком. Неприятно было слушать что-то подобное о дочери, которую он так сильно и властно любил, но, что делать, жизнь есть жизнь, как любил говорить он сам — от нее ведь не убежишь, потому и принимай все в реальности.
Выслушав Ахмета Борисовича, он, безнадежно махнув рукой, тихо промолвил:
— Скажу по совести, не дюже хорошо. А что делать?
— Да ничего не делать, — пожал плечами Ахмет Борисович. — Перебесится, все станет на свое место. У этого секса нет криминала. Это скорее любопытство, шальная страсть «периода экспериментации».
Дон Роберт беззвучно засмеялся.
— Ты серьезно так думаешь?
— Всех в этом смысле матери рождают одинаковыми. — Чуть приметная улыбка тронула губы Ахмета Борисовича. — Мы привыкли к сексуальному аскетизму. Европа давно перешагнула это. В Англии, например, родители уверены в том, что дети должны перебеситься, чтобы запретный плод перестал травмировать душу. Мы запоздали с сексуальной революцией. Потому у нас — все особо, с русским сквознячком…
— Да, смысл в твоих словах есть. Но у тебя, наверно, существуют вещественные доказательства этой «экспериментации»?
— Конечно. — Ахмет Борисович протянул шефу видеокассету. — Дело в том, что богатые арабы любят кое-что пикантное запечатлеть на пленку, чтобы вспоминать потом приятное.
Дон Роберт покачал головой, растряхивая волосы, допил коньяк и возразил мягко, наставительно:
— Приятно, да только не отцу… Спасибо, Ахмет Борисович. Главное, чтобы эта «экспериментация» не затянулась.
И они, переглянувшись, перешли на другую тему. Говорили о предстоящем конкурсе красоты… В воздухе витали уже новые «мисс» — «Мисс-шоу эротики». Дон Роберт гордился своим новым изобретением.
Конкурсы развивались по восходящей… Еще недавно о стриптизах говорили с оглядкой, а теперь это было как само собой разумеющееся — специалисты даже утверждали, что ресторанное шоу без стриптиза — все равно что хорошо приготовленная закуска без приправы…
Красота становилась символом секса, и теперь, казалось, еще немного — и стриптиз перекочует на сцену конкурсов. «Мисс-шоу эротика», пожалуй, была первой ступенькой к этому. Дон Роберт был уверен — дело лишь за временем…
Во Дворце культуры, где проходили репетиции нового разрекламированного конкурса красоты, было, как всегда, суматошно и по-глупому шумно. За несколько дней тренировок девушкам осточертели красные купальники. Собственные тела, еще вчера великолепные в зеркалах, становились ненавистными — душа устала от назойливых мужских ощупываний глазами, от надоедливых любезностей, от всего, чем их здесь пичкали дотошные, хваткие режиссеры.
Красотки вставали полседьмого, с девяти утра и до семи вечера все репетиции на каблуках. Ноги становились деревянными, а тело вместо того, чтобы быть гибким и притягательным, едва подчинялось хозяйке.
После семи коктейль. Можно как-то расслабиться и выслушать наставление шефа. Дон Роберт на девушек действовал прежде всего своей импозантной внешностью. Артистически густая шевелюра, кое-где чуть тронутая сединой. На загорелом лице огромные агатовые глаза, сияющие блеском — все это заметно возбуждало красоток. Тем более они понимали, что именно от него зависела судьба…
Дон Роберт вел себя как поклонник, словно «снимал» девочек, как это делали в зале неизвестно откуда нахлынувшие продюсеры.
— Господи, — говорил он сладким голосом, — если бы вы понимали… Красота — это ведь дар божий! Как петь, рисовать, играть на сцене. Это талант, который не каждой дан по ее заслугам. Мама и папа бесплатно постарались. А как мы относимся? Как к чужому добру. Нет, девочки, не похвально!
Дон Роберт знал своих красоток, как опытные наездники знают своих лошадей. Он понимал душой, какой это товар — а к дорогому товару надо относиться осторожно, чтобы не повредить его.
Раньше в России нередко красоток звали стервами, конечно, за их стервозный характер. Да и сейчас, наблюдая за ними, дон Роберт видел не что иное, как парад кошечек, не очень умненьких и образованных, зато сногсшибательно красивых. Они бесконечно жаловались друг на друга, но еще вели себя достойно — и мягкие лапки, и бесшумная походка, и бархатный взгляд… Но дона Роберта не провести: в накале конкурса они зверели и были похожи на тигриц, тоже из кошачьей породы. И все та же любезность. Ловкая и хитрая женщина именно любезностью ставит на место соперниц. Потому говорить о честности между кошками не приходилось, и дон Роберт с ухмылкой иногда сам распалял эту стервозность: считал, что это хорошо двигает мотивацию и создает конкуренцию среди девчонок, заставляя выкладываться на все сто.