Иноземец пробормотал непонятные Кейлу слова. Он приложил свою ладонь к макушке, и Кейл увидел кровь. Они вместе обследовали рану: старик пальцами, юноша глазами.
– Я в порядке, – сказал незнакомец, теперь на языке Пью с акцентом, совсем не похожим на выговор дипломатов и торговцев, которых доводилось слышать Кейлу. Он не с Островов и не с побережья материка – во всяком случае, ниоткуда поблизости. Затем он криво ухмыльнулся, и его глаза сверкнули. – Все еще жив.
Кейл моргнул, затем осклабился в ответ.
– Все еще жив. – Он помог мужчине встать, и они покачнулись, но устояли на ногах. Кейл промолчал и дал старшему по возрасту сориентироваться, отпустив его предплечье, лишь когда тот вроде бы обрел устойчивость.
Оглядывая пляж, купец внезапно дернулся. Он закрыл глаза и пробормотал короткое, резкое ругательство, затем выпрямился.
– Я именуюсь Амит. – Он диковинно поклонился в пояс.
Кейл попытался ответить тем же, хотя его земляки, в отличие от иноземца, скорее «горбились», чем кланялись, и ему стало слегка неловко. Он представился как просто Кейл, опустив свой титул принца.
– Очень рад с тобой познакомиться, – сказал Амит. – Ты первый, э-э, островитянин, которого мне очень посчастливилось увидеть.
– О? – Кейл улыбнулся, впечатленный ясной и правильной речью мужчины – тем более такого, который только что выглядел не особо живым.
– У меня возникла небольшая… проблема. Люди, с которыми я плыл, они… бросили меня на этом пляже и забрали все мои… вещи.
Кейл кивнул, не удивившись. Ограбление иноземцев и купцов расценивалось на Островах как ремесло – во всяком случае, так было раньше. Теперь король Фарахи называл таких пиратами и преступниками и отлавливал их, как собак, но многих это не останавливало за неимением лучшего выбора.
– Думаю, я разведу костер и… переночую здесь. – Старик жестом указал на пляж. – Вместо того чтобы… бродить в темноте, будоража людей. И, ах, я не уверен, где я.
Для того, кто был избит, ограблен и брошен на берегу, подумал Кейл, этот морщинистый иноземец вежлив и спокоен.
– Вы неподалеку от Шри-Кона – в часе ходьбы от городских стен, в военном округе. Но боюсь, если вы разведете здесь костер и ляжете спать, то скоро вас унесет в море. – Он в подражание Тейну показал руками нарастающий прилив, лишь слегка обеспокоенный, что его слова и произношение выдадут в нем принца.
Амит посмотрел в сторону воды.
– Итак, я идиот. – Кейл подавил смех. – Ну, если тебе известны… места для ночлега. Понимаешь? Я был бы признателен. Однако, – старик похлопал свои карманы и скривился, – у меня нет денег.
– У вас здесь есть друзья? Вы торговец?
Амит с прищуром отвел взгляд.
– Нет, я… нет. Э-э, я… ученый. Философ.
О, ни хрена себе, подумал Кейл.
– Вы священник?
Старик вздрогнул, как будто его ударили.
– Нет, ни в коем случае.
Кейл поднял брови, не особо придавая этому значения. Однако он получил свою долю религиозного обучения, и священники всегда надоедали ему до зевоты. А иноземные священники были хуже всех.
– Если ты спросишь у священника: «Что такое солнце?» – сказал Амит с интонацией и ритмом почти как у актера в пьесах-себу, – он может ответить: «Это Бог, сияющий в небесах». Но если ты спросишь у философа, он скорее всего ответит: «Я понятия не имею».
Кейл выслушал это и снова улыбнулся. Какой странный, любопытный человек, подумал он.
– Очень хорошо, философ Амит. Что вас привело сюда?
«Ученый» воззрился на него, затем пожал слабыми, округлыми плечами, как бы говоря «а что такого?»
Он сделал долгий вдох и объяснил, что был прислан императором Нарана говорить или на худой конец слушать от его имени – что он прибыл как посланник мира, или дипломат, или какой-то другой придворный чиновник.
Кейл внял этому и ничего не сказал, проклиная свою удачу, не уверенный, следует ли теперь объявить, кто он такой, да и важно ли это вообще. Амит рассеянно прочистил горло, как делают старики.
– Я полагаю, ты мог бы подсказать мне, где находится дворец?
Кейл сохранял нейтральное выражение лица, но издал мысленный стон, чувствуя, что битва с вежливостью уже проиграна.
– Да, конечно – я могу вас отвести.
Амит едва не рухнул от облегчения.
– О, спасибо, мальчик мой, поистине я тебе должен… то бишь, я у тебя в долгу. – Он закрыл глаза и поднес руку к голове. – Уж больно длинный был денек.
Кейл кивнул и повел его с пляжа, отряхивая песок с долгополой, толстой и непрактичной ткани, закрывавшей старика от шеи до лодыжек, и сочтя за благо, что прибыл тот не под палящим солнцем. Втайне он проклинал хорошие манеры и все жесты милосердия и надеялся, что никто во дворце не увидит его.