А на полу стояли собранные дорожные чересседельники.
— Позволь хотя бы кому-то пойти с тобой, — отчаянием проговорил Мэглин. — Я не могу, а Эйтар как назло отпросился в Дол Гулдур… я думал, что ты захочешь выехать из Пущи, но не так, не одна - а поговорив с Трандуилом, дождавшись его, вместе с ним…
— Мэглин… не надо. Пойми, после того, что тут случилось, мне надо найти себя. И дом. И я вернусь. Эта… забота со стороны Ри… слишком уж сомнительная. Ты понимаешь?
— Поговори с Владыкой! Я прошу! Вспомни Азара… вспомни дворец Барда в Дейле… если бы ты тогда остановилась!..
Ветка замерла. Потом медленно выговорила:
— Мне больно, что ты напоминаешь об этом. Но — нет, Мэглин. Я не могу видеть сейчас Трандуила. И я не бегу очертя голову на чужой лошади.
— Ты и тогда хотела всего лишь прокатиться!
- И я прокатилась. С ветерком. За все, что я делаю, я отвечаю сама. Пойдем-ка, у меня тут есть дельце одно. Мы быстренько.
Ветка с Мэглином спустились в казематы и через них вышли в тесный тюремный дворик.
В середине двора сидел Горлум, привязанный за ногу — на дереве. Странное голое создание смотрело наверх, в смеркающееся небо, на звезды.
— Повелительница, — лучник, приставленный к Горлуму, почтительно поднялся.
— Принеси ему сырой рыбы, видишь, какой худенький, — приказала Ветка. Горлум, похожий на огромный спелый арбуз с тонкими руками и ногами, спустился с дерева чуть ниже и вопросительно уставился на гостей странными, сияющими прозрачно-голубыми глазами.
Когда странник ушел, пленник заговорил:
— О, они вернулись! Красивые, такие красивые, но немного мертвые, они приходили к нам, а теперь они вернулись сюда живыми?
— Ну не совсем мертвая, не преувеличивай, — буркнула Ветка. — Значит так. Вот тебе веревка, не эльфийская, роханская. Вот кинжал. Или ты остаешься тут на всем готовом — и толстеешь дальше, или сваливаешь восвояси. Что выбираешь?
— Тут сытненько, — захихикал Горлум. — Тут уютненько. Кормят вкусненько. Но нам бы обратно в наши пещеры, к нашей рыбке, которую мы сами можем ловить себе на зсссавтрак, сами. Нет уж, кушайте вашу тухлую рыбку в плену, а мы бы на свободу, если они такие добренькие и красивенькие нас отпустят.
— Даже этот предпочитает свободу. И — выбирать. Понимаешь, Мэглин? — И Ветка рассекла привязь Горлума, бросила на землю сверток роханской веревки из белого конского волоса и вышла, не оглядываясь.
***
Тонкая, как юный мальчик-подросток, эльфийка скакала верхом напролом через Пущу. Ее взор видел следы проходившего тут несколько дней назад отряда эльфов. Конь, потомок легендарного Герцега, несся как под воздействием гончего листа; деревья сливались единую полосу, и вот, наконец, лагерь Трандуила.
Королевский шатер стоял в стороне — и эльфийка, не сомневаясь ни единого мига, стрелой поскакала прямо к ней. Ее окликали, но она не обращала никакого внимания, пока не скатилась с седла прямо около плотного шелка временного жилища Короля пущи.
Не докладываясь охране, вошла.
Трандуил, с открытым торсом, сидел на резном походном троне. Иримэ шила тонкой ниткой черную рану на плече и сейчас пела, смачивая плечо зельем.
Трандуил вскинул брови.
Ириэль нахмурилась.
— Владыка, — сказала эльфийка. — Ты велел скакать к тебе, если у Ольвы Льюэнь изменятся глаза. Они изменились. Прости меня. Я не уследила за кувшином.
***
— Так, — сказала Ветка.
Два толстых, как дирижабли, коня, привязанных за недоуздки, вопросительно смотрели на нее.
— Я же почти каждый день работала его, скотину.
— Я могу помочь, — словно невзначай выговорил витязь.
— Ну нет. Это моя карма. Белая и это… того. Черная. Коричневая то есть.
Гест покопал копытом песок и скосился.
— Очень, очень плохо быть не собой.
Гест хрюкнул.
Ветка еще поколебалась и вздохнула.
— Ну ладно. Надо так надо, — подлезла под тонким стволиком дерева, которыми был огорожен плац, и запрыгнула на жеребца.
Круг, другой, третий…
— Да ты просто тролль!
Гнедой не сопротивлялся. Он давно усвоил грамоту и просто проверял намерения всадницы. Да, не очень доброжелательно, но махина в шестьсот килограммов и не может быть особенно ласковой. Как только Ветка давала слабину — конь усиливал сопротивление.
— Ты умница!
Гнедой фыркнул. Всадница была настоящая.
— Ты мой хороший!
Птичка в кустах — и полуганновер прянул в сторону, скрутив шею в тугой бублик. Ветка усидела и похвалила жеребца.
— Хватит, дурачок. У нас будет где поскакать. Я тебя уже раскусила. Ну, а серый?..
— С тобой точно не поехать, по крайней мере, сперва? — спросил витязь.- Правда, у меня тут другие дела…
— Ты можешь мне очень помочь, Светлейший. Ты же не зря сюда прибыл.
— Я не зря. Я прибыл помочь Трандуилу с Дол Гулдуром. Снаружи Пущи совсем неспокойно, Ольва. Тебе надо это знать.
— Вот и помоги. И… если сумеешь, удержи погоню.
— Дело сложное, но я постараюсь.
— И тебе спасибо, — Ветка поглядела на Иргиля. — Хотя бы за то, что ты не мешал.
— Удачи тебе, Повелительница, хотя я и не уверен, что ты права.
— Мне нужно несколько минут, проверить снаряжение и попрощаться с детьми.
Ветка поставила на пол чересседельники и зашла в спальню.
Ароматы леса, трав, цветов и меда. И лилий.
Широкое ложе, которое видело столько часов нежности и любви, слышало столько часов разговоров вполголоса… когда же они заблудились в волшебном лесу и ушли друг от друга, начав вместо голосов слышать только эхо?..
Туалетный столик, за которым Ольва Льюэнь в сладкой дремоте последних лет причесывалась и одевалась, вправду считая это занятие очень важным. Ветка улыбнулась немного иронично. Провела рукой по волосам — Трандуилу нравилось, когда волнистый поток закрывали ее ягодицы, как носили эльфийские девы. В минуты милых ссор она грозила подстричься, хотя прочесывать шевелюру и держать ее в порядке, достойном Повелительницы пущи, было и правда сложно.
Ветка присела к столику, взяла лист бумаги, перо. Подумала.
Начала писать, тщательно вырисовывая эльфийскую вязь.
«Ри, я должна побыть собой и подумать. Не бойся за меня. Мое сердце остается тут. Когда-нибудь я тебя спрошу — зачем, и я надеюсь, ты ответишь мне».
Сложила листок вдвое, воткнула записку в резьбу туалетного столика.
И пошла вошла в детскую.
— Даня, Юлька… идите ко мне.
— Мама, ты уезжаешь? — закричала Йуллийель. — Ты в дорожном!
— Я уеду ненадолго, малышка. А потом я вернусь и заберу в путешествие вас, — ответила Ветка. — Идите ко мне.
— Не уезжай! Ты никогда так не делала!
— Всегда настает день, когда ты что-то делаешь впервые, — сказала Ольва. — Правда, иногда ты это делаешь в первый и последний раз, но это уже содержание другого урока. Я преподам вам его потом. А пока слушайте.
Ветка помолчала, собираясь с мыслями и переворачивая в голове вестрон.
— Далеко-далеко, в королевстве, которого вы не знаете, жил-был прекрасный принц. Он любил молодую королевну, но однажды ее похитил… ну допустим, злой колдун. Кажется, так. Похитил и усыпил. И спала она в хрустальном гробу, долго-долго. Но спать вечно нельзя, если ты не умер. И вот королевна проснулась.
— А что ее разбудило? — спросила Йуллийель.
— Принц нашел свою любимую и поцеловал ее.
— И были они вместе долго и счастливо? И тут и сказке конец? — уточнила Йул.
— На самом деле тут она только началась. Я эта королевна, Юленька. Так получилось, что я была тут с вами рядом, но я… спала. Дремала. Сейчас я проснулась. И на самом деле, после того, как принц целует свою королевну, все только начинается. Потому что только после этого они узнают друг друга по-настоящему. И никогда не поздно узнать друг друга еще лучше. Я очень люблю вас, маленькие мои. И я приготовила для вас приключение. Ездите верхом, бегайте побольше, плавайте, учитесь мечу и луку. Когда я вернусь, мы поедем в дальние странствия, в такие, как описаны в сказках и старинных легендах. Может быть, даже вместе с ада. Хорошо?