— Нет. Ты поедешь со мной. Даэмар, Иллуир. И еще десяток стражников. Я надеюсь ее нагнать, так что выезжаем быстро и налегке.
— Двадцать стражников, если ты собираешься покидать пределы Пущи.
— Двадцать… да. Двадцать, — и Трандуил, отбросив назад подол мантии, шитой птицами и цветами, удалился.
— Как только он выйдет из леса, благая сила, оберегавшая Пущу, ослабнет, — сказал Мэглин. — Я оповещу Арвиля и всех стражников, что останутся здесь, чтобы собрать все силы. Воины будут готовы. Наше мирное время завершилось.
— Скажи лучше, ты его завершил, — нейтральным, почти холодным тоном сказал Иргиль.
— Поверь, — выговорил Мэглин, — если бы это произошло позже или как-то иначе, могло бы быть намного хуже. И в разы хуже было бы, если бы мирные времена завершила война, которая уже медленно подползает к окраинам Леса. Короли Севера ослабли. Одинокая гора не обрела мощи. Надо что-то делать… или уходить за Море. И конечно, мне драгоценнее всего Даниил и Йул… а они должны знать, какова на самом деле их мама.
…Бегство одного маленького и очень странного существа осталось почти без внимания. Иначе его, упивающегося свободой у ручьев Лихолесья, схватить оказалось бы совсем нетрудно.
Спустя совсем немного времени, отряд эльфов, закованный в легкие доспехи, с зелеными и коричневыми плащами поверх, на лучших лошадях, покинул чертоги.
Отряд во главе с Трандуилом отправился на запад, чтобы скорейшим путем по гномьей дороге выйти к Андуину и вдоль великой реки спуститься в Лориен, а может, и воспользоваться ее силой, чтобы ускорить путь.
Во дворце же шли приготовления к большим переменам. Нет, суета не коснулась эльфинитов, обереженных в самом сердце Сумеречья, но лица воинов вновь обрели чеканную четкость, вести, передаваемые с границ Лихолесья в его сердце, сделались тревожными, а мастера каждый день готовили колчаны новых стрел и точили и без того сияющие мечи.
***
Ветка преодолела всего несколько лиг и свернула с широкой тропы, на которой отпечаталось множество следов, ведущих в обоих направлениях. Двигаться дальше она не хотела и не могла, а бодрое начало пути сменилось усталостью и сомнениями.
Ветка когда-то случайно нашла этот потаенный грот с крохотным ручейком и небольшой поляной, закрытый свисающими плющами и подлеском. Сейчас он пригодился.
Ольва завела в убежище лошадей и варга. Сет мирно развалился в прохладной глубине пещерки, лошади стояли в кустах и сочной траве, укрытые от любых проезжих глаз.
Седло натерло ноги. Ветка пригорюнилась — не могла же она испортить себе посадку праздным образом жизни!
Белый конь из густой зелени светился, как серебряный. Ветка уважительно подумала про Гэндальфа и Глорфиндейла. В Средиземье на такой ослепительной лошади мог себе позволить путешествовать только великий маг или воин.
Мысль взять вьючную лошадь, сперва удачная, теперь выглядела провальной.
Дорога была выбрана не случайно, а лишь как наиболее натоптанный сейчас путь. Магическим образом скрыть от эльфийских следопытов двух жирных и неповоротливых жеребцов и одного обленившегося варга Ветка не могла и иллюзий не питала. Оставалось одно — удрать, спрятаться и подумать.
Она уже была голодна, утомлена. Вспотела. Азарта и обиды хватило лишь на один короткий рывок.
Да так ли страшно, что сделал Трандуил? Ну попичкал ее успокоительным. Сама виновата.
Дети.
Вернуться?
С такими мыслями, так и не разведя костер, Ветка неспокойно уснула, сжевав краюшечку лембаса, под тихий звон ручья. «Ехать. Куда… зачем. Что я докажу себе… ему… что. Зачем это. Найти себя? Я — вот. Потерять его, чтобы оценить? Нет. Это хороший путь, но совсем не мой».
И хотя мысли так и не выстроились, Ветка все же была уверена, что поступает верно, потому что иначе нельзя.
«Так бывало и раньше. Тогда меня вел голос Саурона».
«А теперь?»
Утро принесло новые проблемы в виде завтрака, огнива, утреннего умывания в ледяной воде и вообще массы дискомфорта, сопутствующего любому туризму. Природа, птички, ручей не порадовали, поскольку этого богатства было предостаточно и в Сумеречном дворце.
Ветка уже приняла решение отпустить лошадей, но пока не делала этого, так как жеребцы мгновенно выдали бы ее местоположение. И хотя она уже решила, куда поедет, колебалась.
Ее теперь пугал дождь, холод, враги, дискомфорт и одиночество.
Она ощущала громадную ответственность за себя — и понимала, что вернуться к своим детям и мужу должна только живой. Это понимание делало ее слабой. У нее не было спутника. Не было никого, на кого можно положиться. С кем хотя бы поговорить.
Как она вообще решилась на такое?..
Сет ухмылялся клыкастой пастью и ждал. Он был совершенно расслаблен. Дороги звали его, но он ждал, пока хозяйка, наконец, соберется с духом. Огромный, пушистый, бело-седой зверь, набравший невиданную сытость, мощь и силу у эльфов, жаждал вновь пахнуть пылью дорог и кобелем — а не эльфийскими мыльными благовониями.
Пару раз Ветка, вспомнив прикосновение губ к волосам дочки или щеке сына, чуть не разревелась. Ну надо же. Дурная голова ногам покоя не дает.
Можно вернуться.
Нельзя.
Подсознательно Ветка ждала, когда ее найдут.
И ее нашли.
Ночью она слышала, как поодаль, едва уловимо бряцало оружие. Не знала, кто идет, но поняла, что стража, с которой прискакал Трандуил, возвращается к Дол Гулдуру. Ночные звуки рассказали ей, что не все благополучно в ее мирном королевстве, и очаги войны уже разгораются на его границах. И вроде бы ночной ветерок принес запах металла и песка, солнца и липы… но это было бы слишком хорошо…
А наутро в ее грот проскользнул Мэглин в неприметной одежде лесного следопыта.
Ветка едва глянула на него. Она сидела у воды, обхватив руками колени и сопела.
В гроте были разбросаны вещи, которые Повелительница набрала с собой в расчете на вьючную лошадь.
— Все? Мне возвращаться?
— А ты сама этого хочешь? — тихо спросил Мэглин, усаживаясь рядом.
— Нет, не хочу. Но знаешь… так страшно. И я уже соскучилась.
— Страшно вновь становиться собой? Рисковать ради того, что ты считаешь правильным?
— Да я не собиралась рисковать, — задумчиво проговорила Ольва. — Я собиралась путешествовать.
— Расскажешь?
— Тебе — да. Куда он поскакал?
— Через Лориен в Морию.
— Я собираюсь перебраться через Мглистые горы, — сказала Ветка. — Но севернее Мории. Проехать через Ривенделл или мимо него.
— А дальше Западный тракт, Вековечный лес и Шир. В какой-то момент ваши с Трандуилом пути пересекутся, не забывай этого.
— Да. И Серебристая гавань. Я хочу ее увидеть. Я хочу увидеть корабли, которые еще стоят у причалов и ждут.
— Это грустно, дружок, — тихо сказал Мэглин. — Подчас невыносимо. Гавань теперь не навещают просто так, слишком манящ голос моря для эльфа.
— Но мне это нужно. Чтобы понять все до конца. И я не эльф.
Ветка посидела, пригорюнившись. Потом ее взгляд упал на руки Мэглина, спокойно лежащие на коленях, на теплой замше коричневых штанов.
— Я так давно не прикасалась к тебе.
Мэглин помолчал.
— И не нужно. Теперь все иначе, Ольва.
Ветка подняга голову и посмотрела ему в глаза. В Мэглине, как и раньше, были свет и тепло.
Другие свет и тепло.
— А я каждый день касаюсь тебя. Я касаюсь Даниила Анариндила. Я обнимаю и целую его. Я с ним… с тобой.
Ветка отвела взгляд.
— Чувства Владыки к тебе безупречны. Но в его душе есть всего одна заноза, которая заставляет его делать глупости.
— Ну они иногда кстати, эти глупости, — чуть сердито проговорила Ветка. — Сейчас он расшвыряет гоблинов Мории ради того, чтобы добраться до Торина, и тем самым поможет узбаду. Неплохой план, да? Я специально выгребла с собой все гномские украшения. Этой парочке иногда надо добираться до печенок друг друга.