— Ты не вполне здорова. Я бы предложил тебе вернуться. В этом отряде только Эстель в точности знает, куда и зачем он едет. Мы оставим одного жеребца Тауриэль, если она хочет в Ривенделл — поедет с нуменорцем. А мы с тобой возьмем Геста и отправимся домой. И Сет, я думаю, убежал не просто так. Где-то что-то происходит, а мы не знаем.
— Сны мне снятся ужасные… но я думала, это из-за зелья, из-за беладонны, которая покидает мое тело. Чуть больше пить, чуть больше спать…
— Повелительница, — проговорил Эйтар. — Я никогда не позволял себе оспаривать твои решения или высказывать свое мнение. Но сейчас я это делаю. Пожалуйста, послушай меня. Или вперед, через Великую реку — как пойдут дальше Эстель и Тауриэль, или назад, домой. Я бы предпочел стократ домой. Вот правда. И еще. Чем более ты думаешь о Враге, тем больше вероятность, что его Багровое Око, его слуги начнут тебя искать. В Пуще ты и ваши с Владыкой дети недостижимы и защищены.
— Я тебя услышала. Эйтар… ты замечательный. Разреши мне подумать еще день или два и принять решение. Кроме того, отдых и… детокс не повредит ни мне, ни Тауриэль. Здесь вода, птички, красотища…
— Красотища и дома есть, — чуть сухо сказал Эйтар, вставая. — Один день, Повелительница. Две ночи, сегодня и завтра. Послезавтра утром жду твоего решения. Опасно вот так стоять лагерем недалеко от Харадского тракта и от Андуина с его пиратами. Думай.
— Ага, — проговорила Ольва в спину Эйтару, который как-то резковато удалился. Несколько непочтительно, надо сказать!
А еще позже вечером, когда уже заснувшая было Ветка встала с желанием на секундочку выскочить в кустики с целью детокса, она обнаружила, что Тауриэль и Эйтара нет. Почувствовав себя Чингачгуком на тропе войны, замирая от целой гаммы ощущений, Ветка прокралась к речке — и да, ее телохранитель и супруга Кили были здесь, нагие, в воде. Их действия, силуэты, начерченные луной на серебристой глади Андуина, тихие, почти беззвучные слова ни о чем, легкий смех, шепот, полный летней ночи — все это было так же восхитительно, как и сумасбродно.
— Нет, ну вы поглядите, — одними губами проговорила Ольва. И пригорюнилась.
Нет, Тауриэль не вернется к Кили. Увы. И кому-то надо будет ему об этом сообщить.
Эстель вторым Чингачгуком появился рядом и подергал ее за рукав — не надо мешать.
И неприлично подсматривать.
Ветка, удавив смешок-вздох, ушла в шалаш и долго не могла уснуть, так и эдак дорисовывая увиденную картинку.
***
Одним днем решить, что делать, не получилось.
Пришли обозы. С ними, узнав о великой беде, приехал Келеборн.
Держали совет с Иргилем, Даэмаром, Иллуиром. Оруженосцы и ближайшая свита Трандуила считали, что надо идти вниз, в бездну Мории, и искать своего Владыку.
Кили и Фили оба одновременно доказывали, что идти нельзя, и глубина слишком большая. Идти долго — и кто знает, куда именно получится спуститься. И тут же утверждали, что бросать королей никак нельзя…
Балин тем временем, пораженный теперь своей телесной немощью, вместе с Халдиром и несколькими гномами (и одной неутешно рыдающей гномкой) связали десять или двенадцать тючков с нехитрыми припасами, от которых в бездне может зависеть жизнь. Затем эта компания прошла Ворота и потратила полдня на то, чтобы сбросить спасательные свертки в разных местах — там, где нашли меч, и с моста, ведушего из первого зала Мории вглубь Казад-дума, и там, где, как казалось сверху, легче всего таким подношением достичь дна. Мощная рука Халдира отбрасывала свертки подальше от всевозможных уступов и неровностей, где они легко могли зацепиться.
— Торин будет искать помощь, — говорил Балин. — Если узбад жив, он знает, что гном для гнома всегда сделает такое, особенно если некогда или невозможно спуститься и отыскать…
— Это жестоко, кстати говоря, — прокомментировал Халдир. — Вода и пища могут отсрочить, но не предотворатить смерть. И тогда это лишь затянет агонию.
— А многим гномам этот обычай спас жизнь. Мне, например, — примирительно выговорил Балин. — Беднее мы от десятка кирок и мотков веревки не стали, а вот там, в Бездне… иногда спасаешься с голым задом, ничего не сумев прихватить.
Эльфы, оруженосцы Трандуила, также попробовали спуститься вниз на одну или две галереи — и убедились, что дело это непростое. Спуск занял почти весь день, факелов не хватило; тьма поглощала скальные выступы и балконы, по которым надо было идти. Эльфы теряли в глубине ориентацию, дыхание, силы. Спасатели вернулись, как раньше вернулся первый поисковый отряд.
Тем временем гномы начали роптать. Появились недовольные, которые считали, что Торину следовало бы давно завершить свой поход — и тогда столько их братьев не полегло бы во тьме, под ударами огненного бича. Мифрил позволял вернуться в Эребор с почестями и быть принятыми с уважением.
Кили услышал о разрушении Полуденного приюта. Где была Тауриэль, в Лориене не знали. Знали, что она просила убежища в Дейле… и вроде как там и осталась.
Фили услышал о том, что Гора запечатана, а Даин Железностоп провозгласил себя королем Эребора. О том, что его жена и дети, наследники рода Торина, также бежали и скрылись у Барда. А также о том, что Пустошь, дремавшая десять лет, снова опасна варгами и орками…
Сердца принцев разрывались. И только Балин негромко говорил, что надо уходить и делать те дела, которые по силам, а короли — что поделать, отныне предоставлены собственной судьбе.
Сомнения и сборы ватаги длились и длились. Честь с любовью к Торину с одной стороны и здравый смысл с любовью к своим оставленным близким с другой — вели бой не на жизнь, а на смерть. Гномы после чьей-то пламенной речи то собирались в Морию, то отказывались от экспедиции — и бросалась паковать обоз, чтобы уйти к Эребору. А это даже по лету был длинный и не такой простой путь. С телегами, двигаясь шагом, с учетом переправы через Андуин, и даже если можно будет воспользоваться дорогой Мен-и-Наугрим — к осени бы дошли… до дождей и тем более морозов.
Гномам привычно было переселяться огромными отрядами, кланами или родами. Нынче все оставшиеся в живых после попытки оживить Морию считали себя единым новым народом, народом Мазарбул.
Были и такие, которые говорили, что Мория не единая твердыня Мглистых гор. Что можно пройти от Лориена к северу и поискать хорошую пещеру, с которой начать построение новых чертогов — обосновался же Торин в ранние годы своих скитаний в Синих горах, так отчего же не начать все снова? И зачем идти на поводу у Даина, искать с ним общий язык, если можно просто сделаться новым городом наугрим без такой радости, как Балрог под полом?..
По давним преданиям, в Мглистых горах была всего одна волшебная жила мифрила. Но любые горы по-своему богаты, так можно же и поразведать, прежде, чем уходить; чего сразу бросаться в Эребор.
Но Кили и Фили были непреклонны и желали как можно скорее дойти до Дейла. Зрела распря, причем не только между гномами, но и в их душах и сердцах, а страшнее такой распри мало что можно придумать.
И завершилась она, когда Галадриэль пришла на совет старших из оставшихся наугрим…
— Я не могу лгать вам. Я не слышу более фэа Владыки. Гора поглотила его окончательно, либо же нечто более могучее скрывает его дух от меня. Не слышу я и мятежных мыслей Торина. Не стоит рисковать теми, кто остался, и слать их во Тьму наугад, тем более, что и старейший и мудрейший из вас с самого начала говорил, что это бессмысленно. Слишком велики подземные чертоги Балрога… слишком глубоко во тьму сгинули короли.
========== Глава 16. Огненная река ==========
Торин все же немного растерялся. Он аккуратно повернулся на спину, стараясь не столкнуть эльфа; потряс Владыку за плечи — тот не отозвался.
— Н-да, — сказал узбад. — Вот и возможность бросить его тут и спокойно подняться наверх.
Вместо того, чтобы начать исполнять сказаное, Торин пошевелил починенной половинкой — ягодица работала. Однако до того, как они с Трандуилом упали сюда, в бездну, гном долго бился и изрядно устал. Он убедился, что Владыка дышит, хотя и слабо; подтянул короля эльфов себе на грудь, обнял, чтобы тот не скатывался в камни. Ему тут было привычно — чувствовать пульс горы, запахи пород вокруг, неслышный шепот камней; сухие острые булыжники и тьмы не пугали узбада, более того — он понял, где они и что с ними. И хотя это было наихудшее положение во всем Средиземье, он не собирался тут гибнуть, а собирался пробиваться к свету и жизни вместе с одним из сильнейших эльфийских витязей этого мира.