— Это сложная задача, Повелительница, — проговорил Эйтар, соглашаясь, как и обещал, с ее решением. — Скажу в последний раз. По моему мнению, направляться надо в Пущу или на крайний случай в Лориен, куда поехал Трандуил. Я чувствую недоброе и твои сны, точнее, бессонница, говорят о том же самом. Все вопросы задать, все, что неясно — прояснить. Но если это невозможно, тогда нам надо подняться чуть выше. Тут река кажется уже, но это стремнина. Нас снесет очень сильно, а я бы хотел рассчитать место, куда мы приплывем, чтобы выбираться поудобнее. Лучше всего было бы переправляться на Летнебродье, но это еще переход. Плюс… лето только началось, бродов как таковых может и не быть, но там широкое и неопасное место.
— Пойдем до Летнебродья, — сказала Ветка и затихла, погрузившись с открытыми глазами в грезы.
Два стареньких гнома, перешагнувших последний рубеж.
И они с Нюктой.
— Все спрашивали, — невпопад выговорила Повелительница Сумеречья, — как я прошла тот путь. Как выдержала тот год. Самое главное было не думать, просто делать. Понять, что надо делать, это секунда, но если начать это жевать в голове, короткая задача становится длинной, простая — сложной, будущее — неопределенным, страхи берут верх, а силы кончаются от одних мыслей.
Возле костра зависла тишина.
— Ой, — отморозилась Ветка. — Забудьте! Это я так. Вольно, ужинайте. Я нечаянно. Аплодисментов не надо, комментариев тоже. Я проходила Летнебродье, правда, зимой. Завтра на рассвете идем к бродам, дальше по ситуации.
— Хорошо, — осторожно выговорил Эйтар. — Тогда я рано подниму всех — надо снимать лагерь, чтобы ограничиться всего одним переходом.
Вечер прошел прекрасно. Компания дурачилась. Эльфы знали десятки игр, позволяющих прекрасно скоротать досуг, тихих и подвижных, и четверка путников, еще пару дней назад переживших схватку с орками и ужасы пленения Тауриэль, бегали и смеялись, как дети. Когда напускная серьезность скатилась с Эстеля, точно речная вода, все его двадцать истинных человеческих лет предстали во всей красе. Эйтар и Тауриэль выглядели влюбленными и юными, сама Ветка временно выкинула из головы всевозможные ужасы и дала себе слово назавтра все обдумать — где, что, как могло быть неладно, не с Трандуилом же. С ним — нет, конечно. Мужа Ольва искренне считала полубогом. А дети в Сумеречном дворце, под надзором Мэглина и Эллениль. Что может случиться? Где? С кем?
Ночью Эйтар и Тауриэль так и не ложились — Ольва сладко дремала, сквозь полусон наслаждаясь запахами реки и цветов, а также тихим смехом и разговорами двух существ, нашедших друг друга и подаривших друг другу тепло и счастье. Ах, если бы не Кили, как славно все бы сложилось…
А затем настало утро.
***
Спал (если не притворялся) только Эстель. Для остальных летняя ночь у реки, последние ее утренние часы, были слишком волнующим моментом.
Некоторые недоразуменя возникли при седловке жеребцов, которые привыкли идти за своей хозяйкой в свободном режиме, но справились и с этим. Эйтар погонял по кругу обоих зарвавшихся животин, подарив дополнительное удовольствие зрителям — кони сопротивлялись, свечили, брыкались; потом с трудом затянул подпруги на круглых боках.
Крошка смотрела неодобрительно, наставив топориками рваные уши. Двум дурням, попавшим в ее подчинение, еще надо было разъяснить некоторые вещи.
Переход прошел легко и вечером путники расположились в полуразрушенном домике Летнего Брода, столь памятного Ольве. Гномья работа выдержала время — здесь все оставалось именно так, как Ветка и запомнила. Это место было сложным для нее, и печальным, и радостным одновременно.
Вечером у очага, который затопили для уюта, пили чай и тихо беседовали.
— Я обязался вернуться в лорду Элронду и матери, когда освою науку следопыта, — говорил Эстель. — Я готов принять службу у дунэдайн. Ривенделл после смерти отца стал для меня домом, и я еду туда с радостью. Но и годы, проведенные в Лихолесье, бесценны.
— Мне было бы интересно снова посетить Хеннет Аннун, — сказала Ветка. — Заодно надо поинтересоваться и политикой Гондора, как-то я упустила, что там сейчас делается… Но для начала — да, Ривенделл.
— И затерянный город по дороге, — вставил Эстель. — А Хеннет Аннун всегда будет ждать тебя, Ольва Льюэнь.
— Город — это уже после гор…
— Уж не говорите ли вы об Ост-ин-Эдиле? — спросил Эйтар. Больше он не комментировал это путешествие, но и особой радости не выражал. — Не так уж и безопасны равнины Эрегиона, да и город-призрак — странное место.
— Ты был там?
— Нет…
— Ну, а ты, Тауриэль, — задала Ветка, наконец, вопрос, который мучал ее уже давно. — Какова теперь твоя цель?
— Пойду с вами до Ривенделла. И мне тоже интересно посмотреть затерянный город. Если некоторые мужчины боятся, могут с нами не ходить, — прыснула рыжая эльфийка.
Следов пережитого по ней было уже не прочитать — наоборот, она светилась счастьем и силой. Ветка уточняла накануне, не понесла ли Тауриэль… от кого-нибудь. Но та сказала, что нет, и это к счастью. Не просто опозорить Кили в руках насильников, не просто изменить ему со стражником из Сумеречья, но еще и родить незаконнорожденного… орчонка либо эльфа — это было бы чересчур. И так все сложно.
И тут Ольва была согласна. И в общей беседе как бы невзначай задала и следующий вопрос.
— Ну, а в Ривенделле… после него, что ты собираешься делать?
— У меня есть одно дело в Средиземье, да. Я буду искать Леголаса.
— Лего… ласа? — Ветка поперхнулась травяным чаем, и, как ей показалось, Эйтар поперхнулся тоже.
— Да, — задумчиво проговорила принцесса Эребора. — Слишком много у нас осталось… несказанного. Теперь я не чувствую больше себя соединенной с Кили. Наверное, это поменялось бы, если бы я увидела его… а может быть, и нет. Я на многое посмотрела… иначе. Так или иначе, Леголас в странствиях, которые Трандуил связывает с будущим всего Средиземья… а то и всей Арды. И уже после этой встречи я пойму, могу ли я остаться с Леголасом, или должна уйти в Гавани, чтобы не причинить никому боль, или предписан какой-то третий путь.
Ветка сидела не дыша.
То, что она сейчас ощущала, не вписывалось ни в какие рамки.
Тауриэль же беззаботно помешивала палочкой огонь и улыбалась каким-то своим мыслям.
Потом встала.
— Я буду ночевать снаружи. Погибшее жилище слишком душно для меня.
Эстель глядел то на Ветку, то на Эйтара, то на Тауриэль, которая, запахнувшись плащом, вышла на воздух. И было понятно, что идти за ней не надо. Никому.
Через несколько мгновений Эстель встал и, пробормотав, что надо проверить лошадей, тоже ушел прочь.
Ветка осторожно, по сантиметру передвигая ягодицы, подсела к Эйтару.
— Ты… ты живой?
— Не знаю, — честно сказал лаиквенди.
— Ох ты божечки, — Ольва встала и обняла эльфа за голову. Эйтар секунду посидел недвижно, затем обхватил Ветку за талию, как ребенок мать, прижался щекой к ее животу.
— Она все время говорила мне, какой я хороший друг.
— Друг… такое теплое слово, да? — тихо сказала Ветка. — Друг. Но не любимый. А ты?..
— Не знаю… она окрепла и не нуждается во мне больше.
— Так, — сказала Ольва. — Сегодня спишь со мной. Эстель сделает там, что надо, с лошадьми и с поклажей. Это пройдет, Эйтар. И это тоже пройдет. Понимаешь? Но теперь у меня еще больше счетов к Саурону.
— Думаешь, это зелье?..
— И ты так думаешь. Потому что если это не зелье, то это… Тауриэль. А так считать… нельзя. Она… посмотрела на многое… иначе. Другим Оком. Понимать по-другому то, что случилось только что, я отказываюсь.
========== Глава 18. Договор ==========
— Ну, что? Пошли, что ли?
— Погоди… мне нужно немного времени… погоди.
— Что-то ты совсем расклеился, Трандуил, — буркнул Торин. — Засыпаешь у меня в обьятиях, развозит тебя с гномьего самогона, идти вон не можешь.