— А правит лишь орками. У него есть союзники среди людей… но только союзники. А в подчинении у него искаженный и порабощенный народ, — сказал Трандуил. — И он тоже стремится к… обретению половинки.
— Этот майа отлично понял, какова сила во взаимности. Сила тех, кто создан половинчато — в слиянии. Он сам половинчат. Эру Илуватар лишен половинки и пола, но он поддался искушению света и тьмы, двоичности сути, и потому все, что он создал, половинчато. Мы, балроги, цельны, сродни природе самого Эру. У меня было время над этим поразмыслить. Сам же Майорн никогда не обретет ту, которую возжаждет — просто потому, что он слишком много себя в свое время отдал Мелькору. И ему нечем принять женщину. Он хочет, но не может.
— Но он все же ее жаждет, — проговорил Трандуил. — Потому что на слиянии того, что ты назваешь половинчатостью, нанче в Арде рождается жизнь.
— Отсутствие красоты — это шаг к провалу, — выговорил Гротмор. — Я понимаю красоту. Когда нет красоты, нечего разрушать. И Саурон понимал ее прежде. Красоту можно создавать и без всякой жизни.
— Понимал. Возможно, понимает и ныне. Но предпочитает живую красоту… или созданную живыми руками.
— Я обожал ее крушить. Наслаждаться… и уничтожать. Я и тебя бы уничтожил с радостью, так как даже по голосу понимаю, как ты красив.
— Ты и сам красив, Гротмор. Моргот завидовал тому, что было даровано эльфам. Мы скроены по лучшему образцу… который часто пытались заимствовать. Ты похож лицом на эльфа… но с крыльями… а у нас есть лишь крылья фэа. Ты несомненно более прекрасен и велик в своей целостности.
— Полно. Что может быть красивым в лике без глаз?..
— Зачем мне тебе лгать? И как бы ни сложилась моя судьба, я счастлив, что видел тебя… в твоем истинном обличии и в твоих чертогах. Конечно, я, скорее всего, не смогу об этом никому рассказать… но я видел.
— Ты не обольстишь меня, — проворчал демон. — Я понимаю, к чему ты клонишь. Но я обойдусь без твоих воспеваний. Когда я выберусь отсюда, я направлюсь прямиком к Ородруину. Награда, обещанная моему народу, должна быть принята. Затем я подчиню Саурона. Он столько раз исказил и расщепил себя в своих опытах некромантии, а я так усилился здесь, в самых корнях Арды, что без труда добьюсь своего. Я заберу его войска и я заберу Мордор. А потом… потом мы посмотрим, кому же назначено править этим Миром.
— Желаешь власти над мышами и червями? — усмехнулся Трандуил, ощущая как ледяной пот остужает его лицо, пропитывает корни волос. — Быть единоличным правителем?
— Отчего же единоличным… — задумчиво проговорил балрог. — Нас будет сперва двое, а затем сонм.
— Каким же образом?
— Много столетий назад один из нас, Рорк, добрался до Ородруина. В раскаленном нутре Огненной Горы он призывал сам себя — и создал себя. Мощь Ородруина такова, что позволяет увидеть собственное огненное отражение в потоке безупречного пламени, — задумчиво проговорил демон. — И это красиво. Однако когда отражение вышло, оно сказало, что оно отныне Рорк. Истинный, из чистой первоначальной лавы и незамутненный ничем, от самых корней Арды первосотворенной, не касавшейся распрей и передела сил, не испытавшей диссонанса. Рорк вступил в единоборство с Рорком и оба пали и расплавились в лаве. Прочие валарукар наблюдали за этим, и не вмешались, поскольку считали, что акт самосотворения сомнителен и должен разрешить сам себя. И Моргот также не одобрил его и попросил покинуть Ородруин, сказав все же, что рано или поздно все же отдаст его нам в дар.
Трандуилу стало совсем прохладно.
— Ты хочешь повторить опыт Рорка? Но отчего ты думаешь, что ты и твое отражение смогут поладить?
— Рорк был глуп. Я умен. И я скажу ему, когда он выйдет из огня, что нас осталось всего двое. И что оба мы - это мы. И чтобы ни один не желал быть я. А потом мы повторим это еще раз… и еще. Пока нам не будет нас достаточно… Но для того, чтобы увидеть свое отражение, мне нужен глаз… и для того, чтобы достичь Ородруина, мне нужен глаз…
Балрог нагнул свой прекрасный лик и словно отек, расплавился на троне… надолго замерев и замолчав.
Трандуил ловил ртом остатки раскаленного воздуха, из последних сил борясь за ясность рассудка.
========== Глава 24. Ривенделл ==========
— И я тебя рада видеть, синеглазый, — сказала Ветка, в очередной раз поразившись, до чего же злюка Лантир хорош. — Всех осмотрели? Возможно, остался жив кто-то еще.
Крошка тем временем нарезала круги по поляне и окрестным кустам, насколько позволяли горы — собирала разбежавшихся лошадей.
— Тауриэль, почему ты не сразу выстрелила? — спросил Эйтар.
— Это твой лук, я не вдруг смогла натянуть его и прицелиться… — эльфийка была расстроена. — Надо было сообразить…
Эстель, который сменил Эйтара около леди Арвен, пнул ногой башку с зубастой пастью.
— Что у него на голове?
Ветка присела к отрубленной части зверюги. Кость, кровь, жилы — оно определенно живое, не волшебное.
Голову чудовища охватывал золотой венец. На затылке было сооружено сложное украшение. Ветка ковырнула кинжалом — летающей пакости кто-то просверлил затылок и вставил украшение внутрь, почти до самого мозга.
— И кто это у нас тут развлекается, — выговорила Ветка. — И кто это у нас тут джойстик приспособил…
— Что ты видишь? — спросил Эйтар. Тауриэль сняла оплечье и наручь с Лантира, бинтовала ему предплечье и плечо.
— Видимо, скотинка от природы тупая, неразумная. Чтобы она слушалась, Саурон приспособил фигню, чтобы ею управлять. Поэтому данное животное так неловко скребло вокруг леди Арвен, не могло ее ухватить. И не должно было поцарапать. Может, Майрон так и ищет свою первую леди Мордора. И еще, видимо, непросто дотянуться досюда из Барад-Дура.
Осмотрели поляну еще раз, собрали ценные вещи леди Арвен.
Нашли троих живых.
Один — бледный до прозрачности лютнист, был совершенно цел, просто когда его сшибло с лошади, он так и остался лежать, где упал, не двигаясь. Ветке еще не доводилось видеть эльфов чисто гуманитарной профессии, вообще никак не приспособленных к битве — видимо, Элендар стал первым. Даже у Галиона под широкими одеждами царедворца скрывался отличный кинжал, а доспехи лежали наготове.
И еще два воина были оглушены, ушиблись, но все же уцелели — Ородиль и Бельмар. Итого, внезапным ударом с воздуха черное летучее создание убило шестерых эльфов Лотлориена.
Лошадей собрали достаточное количество.
— Леди, — обратилась к Арвен Ветка. — Мы следовали в Ривенделл, в гости и по своим делам. Теперь мы сопроводим и тебя. Однако у меня просьба. Мы с Тауриэль немного потеряли наш гардероб по дороге — ты не поделишься приличными шмо… одеяниями?
Арвен с радостью согласилась.
Ветка тем временем сообщила ускорение лютнисту, который резво отыскал в своей поклаже бумагу и перо. Села. Подумала.
Написала.
«Находясь в странствиях, я, Ольва Льюэнь, Повелительница Эрин Гален, супруга короля Трандуила Орофериона, встретила в Мглистых горах на…
— Эстель?
— На Первом Утреннем перевале.
«… на Первом Утреннем пире… перо…»
— Эстель, проверь, я правильно руну начирикала?
— Все верно, Ольва.
— Человек поправляет Повелительницу Пущи? — удивленно сказала Арвен, повернулась к Эстелю, и…
И поляна затихла.
Эллет стояла и смотрела в серые глаза ничем не примечательного, совсем юного дунадайн, который помогал ей развязать шнурки поклажи, чтобы достать вещи для Ольвы и Тауриэль.
Ветка, Эйтар, Лантир, эльдар Лориена — замерли все, и, как водится, только Эстель и Арвен не замечали ничего.
Даже крохотной искорки, которая пробежала по темным волосам эллет.
Эйтар первым что-то начал делать — громыхнул мечом в ножнах, позвал Крошку, и словно включили звук. Лантир зашипел, как чайник, проклиная день, когда под этим небом появилась Ольва Льюэнь. Ибо что за новый позор для эльфов! Она виновна и в этом!