Ветка открыла дверь собственных покоев и замерла…
На полу было раскинуто ее самое любимое светло-желтое платье, расшитое солнечными лучами. То самое, в котором Ветка выходила замуж.
Йуллийель сидела на подоле с ножницами, выкраивая что-то свое. Девочка была до ушей измазана вареньем, в покоях оглушительно пахло разлитыми благовониями, украшения разбросаны по кованому столику. На развесистых рогах лося притаилась Йулова белка.
Девочка посмотрела на маму и восхищенно чикнула себе по прядке волос — локон упал на измордованное платье.
Ветка выдохнула на счет три и ласково спросила:
— А где Эллениль?
— А я убизяла.
— Скоро прибудут гости, Йуллийель. А ты измазана и потерялась. Что будем делать?
— Нихасю.
— Там же столько деток. И Анариндил тебя ищет!
— Диль? — Йул встала, по возможности оправилась и шурхнула мимо мамы в оставленную открытой дверь. Ветке показалось, что там порхнул прохладный ветерок с легким смешком Эллениль, но вслушиваться и всматриваться она не стала. Просто сказала, не поворачиваясь к двери:
— Принцесса должна знать, что каждый наряд — это большая работа. Покажи ей, как ткут и вышивают, пусть проведет день с златошвейками. Чужой труд необходимо уважать.
Ольва огладила огромный кованый сундук с хитрым замком, где хранила все по-настоящему ценное.
Белка убежала за маленькой хозяйкой.
Ветка осмотрела себя в зеркале. Выпрямилась. Провела руками по волосам.
На плечи легли сильные прохладные ладони.
Ольва откинулась назад и прикрыла глаза.
Трандуил медленно опустил на ее голову желтую диадему.
— Посольства вот-вот прибудут, — теплое дыхание Лесного Короля тронуло шею и ухо, и Ветка в миллионный раз замерла и возликовала этому чуду, которое не переставало поражать и дарить счастье. — Вот-вот. Пора идти, повелительница Пущи.
— Иду…
***
Детки тихо гудели, но не расползались и не безобразничали. Ветка подозревала, что тому причиной был легкий дымок из чаши, с которой обошла зал Синувирстивиэль.
Обитатели Сумеречного дворца стояли полукругом, освободив место Ривенделлу и Лотлориену.
В соседних галереях было приготовлено угощение, бальные залы расчищены, музыканты наготове.
Ветка на полшага вперед, Трандуил в стекающей на ступени мантии следом — повелители Леса поднялись на свои места. Едва слышная музыка и сияние цветов сделали тронный зал совершенно волшебными. Ветка мельком вспомнила изобилие навезенных из Дейла подвод с бочками и бутылками вина со всего Севера и Юга, доставленных сухопутным и водным путем, и усмехнулась.
Здесь почти не было инородцев, лишь несколько людей, избранных эльфами и ставшими родителями эльфинитов — Ветка знала в лицо и поименно каждого.
Глашатаи подняли горны провозгласить посольства.
Лорд Элронд был великолепен как никогда.
Галадриэль в белоснежном платье текла бриллиантовым водопадом.
Ветка сидела — спинка прямо, о подлокотник не опираться — слушала мужа и рассматривала зал. Многих здесь она знала и любила, но высокой золотой фигуры, до ушей заклепанной в доспехи, пока не углядела.
Да и вообще чего-то недоставало.
Праздник Новой Зари приурочили к дню рождения Йуллийель, который пришелся на первый день лета. В этом многие усмотрели особую волю Эру — и решили в нынешнем году в этот день собрать всех деток, родившихся у эльфов, вместе. Виновница торжества затерялась где-то среди других малышей, светлых длинных волосиков, меха, пушистых спинок и хвостов питомцев.
И только когда по мехам и коврам прошел старый волшебник в серой шляпе, аккуратно ставя ноги в стоптанных сапогах между детишками и зверятами, подметая меховой ковер истрепанной серой мантией, и произнес пламенную речь, для Ветки торжество, наконец, обрело законченность и понятную средиземскую форму.
Эльфы пили, ели и танцевали во всем Сумеречном дворце, передавали малышей из рук в руки. Все было настолько чисто и радостно, как только вообще возможно; цветы благоухали, каждый ребенок ощущал себя королем или королевой, Йул с помощью брата подпалила весь запас фейерверков Гэндальфа разом, и бахнуло так, что даже принцесса присмирела, а власть имущие, не желая созерцать размеры ущерба, удалились на совещание в уединенную залу, где также был накрыт стол.
Зала, укрытая от общей суеты, вмещала чуть больше десятка эльфов, допущенных к этому разговору.
— Уже теперь, — спокойно выговорил Трандуил, занимая место во главе стола, — несмотря на детей Новой Зари, понятно, что столь же могущественным как прежде народ эльфов уже не станет. Нам улыбнулось напоследок счастье, но рассчитывать, что наши дети сделаются воинами грядущих битв или возродят прежнее величие во всем великолепии, нельзя.
— Битв не избежать, — выговорила Галадриэль. — Вы знаете это, каждый из вас. Око возжглось… и война непременно грянет.
— Что светлейший?
— Глорфиндейл во власти своего Предназначения, и пока что в странствиях, — сказал Гэндальф, набивая трубочку. — Витязь придет в миг, когда будет нужен.
— Он всегда нужен, — буркнула Ветка. Трандуил чуть склонился к ней и продолжил:
— Моя супруга обеспокоена событиями в Мории. Даэмар и два других лесных разведчика посетили Морию и прибыли с докладом.
— Трандуил, — с досадой проговорил Элронд, — мы знаем, что твоя супруга… словом, понятно, что то, что происходит в недрах Кхазад-Дума, беспокоит ее. Торин не смог оценить верно свои силы. Одна… авантюра ему удалась, и он вообразил себя избранником Ауле. Гномы гибнут там и это несомненно. Они гибнут, попутно убирая сомнища гоблинов и орков, избравших павшие галереи своим обиталищем… что нам до этого? Пользы это не принесет даже Лориену, расположенному возле Черных ворот Казад-Дума. Потому что гоблинов неисчислимо много. Это поражение надо было просто признать. Лучше думать о судьбах людей. Рано или поздно извечное сражение за подгорные богатства гномов и орков уйдет и вовсе под землю, и оставшиеся забудут об обоих этих народах.
— Не рано ли хоронишь гномов? — спросила Ветка.
— Нам надо думать о судьбах людей. Людские королевства и державы разобщены и заполнили все Средиземье. И я привез с собой то, что является их единственной надеждой, — чопорно выговорил Элронд. — Пусть также не навечно. Но на какое-то время.
— Я видела в твоем посольстве подростка, — сказала Ветка.
— Ты поняла, — Элронд наклонил голову. — Это Эстель. Единственная надежда людей в тех битвах, которые предстоят.
— И эту единственную надежду ты сделал воспитанником эльфов?
— В силу обстоятельств, его пришлось прятать в Ривенделле и скрывать его имя, — неспешно сказал Элронд. — Все Мудрейшие и Белый совет одобрили это. Эстель растет в моем доме. Сегодня я доставил его в Лихолесье, чтобы и ты, Трандуил Ороферион, дал ему то, что сочтешь возможным и достаточным для того, чтобы рано или поздно он выполнил свое предназначение.
Галадриэль кивнула, улыбаясь так загадочно, что Ветка невольно вспомнила, как знаменитая дева-воин-маг лихо умеет потреблять спиртное. Возможно, Владычица уже приложилась по пути к паре кубков. Келеборн, остающийся пока что для повелительницы Сумеречья фигурой неизвестной, участвовал в разговоре, кивая согласно или отрицательно.
Галадриэль подняла бокал и салютовала Ольве, хитро сверкнув глазами.
— Саурон не успокаивается и не успокоится никогда, — сказал Трандуил. — Мы считаем этого врага своим личным и скапливаем все силы, которые позволят когда-то стереть его с лица земли. В том грядущем, что мы пока лишь провидим, Лихолесье встанет великой армией. Но пока мы будем оберегать наши границы… что до людей — я не стану вмешиваться в дела людских городов и держав. У нас есть друзья, обретенные в нелегких испытаниях. Это так. Мы не оставим их, но предлагать человеческим правителям те или иные решения не станем.