— Аркенстон в поклаже, — отмерла Ветка. — Дети им орехи кололи… но вроде не разбили… мы перекусим и поедем. Я могу накормить Геста гончим листом и поскачу вперед.
— Так-то оно и неплохо, — вговорил Торин. — Только, видно, Саурон нашел эту тропу под Красным Рогом.
— Нашел. Он присылал сюда свое чудовище, морна.
— Ну, а мы видали орков и даже размялись немного. Веревочка через тропу, а тут никуда не свернуть, и вы с лошадью упали, а Аркенстон у врага. Оно нам надо?
— Ри выдержит, — прошептала Ветка. — Но почему Даня? Почему мне снился Даня?.. И Йулька пела так грустно… маленькая моя…
— Беда в другом. В том, что камень нельзя отдавать балрогу. По крайней мере, отдавать не подумав, — проинес Торин Дубощит. — Трандуил запретил мне — и велел оберегать Средиземье. Потому что если это зло присоединится к злу Саурона, равновесие будет нарушено, и та война, которую все ждут, грянет.
— А может это и неплохо, — буркнула Ветка. — Мне не нравятся методы Саурона наращивать свою армию. Может, Север и не готов… но Саурон тоже не готов. Решим все сейчас. Галадриэль соберет Белый Совет.
— Ну уж отправиться к Восточным вратам необходимо, — проговорит Торин. — А там и подумаем вместе с мудрыми. Я рад, что… не ошибся с выбором пути и… встретился с тобой, Ольва. Хоть и не все тут меня радует.
Торин поднялся и пошел в сторону, к камням, где стояли Кили, Тауриэль и Леголас. С ним пошла и Ольва; прочие остались у костра и утеснили круг, несмотря на то, что было раннее и теплое утро.
— Что же, — проговорил Кили. — Ты не обнимешь меня, Тауриэль?
— Прости.
— Ты выбрала его?
— Я не знаю.
— Но ты с ним.
— Я люблю Тауриэль давно, — спокойно сказал Леголас. — Ее чувства к тебе, гном, были не настоящими. Ее сердце слишком горячее и мечется. Тебе придется отпустить ее. Ну какая Тауриэль принцесса Эребора, посмотри. Она вольный ветер… ей будет плохо в чертогах наугрим, какими роскошными они бы ни были. То, что вы строили, разрушено. То, что вы желали… — желваки на лице принца напряглись, — вы сделали. Вы были заложниками страсти отца к Ольве. И сватовство это… и свадьба. Еще не поздно исправить ошибку.
— А ты, Зеленолист, — сказал Кили. — Как ты мог совершить такую подлость?..
— Не говори глупости, — холодно проговорил Леголас. — Ты королевского достоинства, Кили из рода Дурина. И я не ниже — я Леголас, сын Трандуила Орофериона, наследник престола Эрин Ласгален. Я не сделал ничего, чтобы уронить либо запятнать твою или свою честь. Я не прикоснулся к Тауриэль — только как друг. Как только вы решите с вашим Балином, как признать ваш брак недействительным, я также забуду, что он был, и женюсь на Тауриэль. И лишь тогда она станет моей.
— Что же вы, эльфы, за проклятие такое на мой род, — жестко сказал Торин. — Что же за наказание такое…
Леголас чуть наклонил голову.
— Хорошо же вы меня делите, — выговорила Тауриэль. Она стояла возле самого обрыва, глядя вниз. — Леголас, разве я сказала, что хочу за тебя замуж?
Легалас поднял голову.
— Или ты думаешь, что после унижения, после плена у орков, после… я согласна на все?
— Плен у орков? — вспыхнул Кили.
— Тауриэль, остановись, — сказала Ветка. Она спиной чувствовала тепло — сзади подошел Эйтар, который молчал, но был уверен, что происходящее имеет отношение и к нему. — Может, ты еще не совсем очухалась. Просто за… заткнись, пожалуйста, не делай хуже всем.
— С чего я должна слушаться? Я и так слишком долго молчала. Тебе, Ольва Льюэнь, можно все. Ты рассказываешь о диковинных обычаях якобы твоего народа и устраиваешь все, как хочешь. Целуешь узбада на глазах всего лагеря! А я просто… просто собираюсь жить так… как удобно и радостно мне. А ты, — Тауриэль повернулась к Леголасу. — А ты… я пришла к тебе, но разве я сказала, что хочу за тебя замуж?
Ветке показалось, она слышит, как оба гнома скребут пальцами в затылках, хотя ни один не шевельнулся.
— Ты пришла к нему? — спросил Кили. — Сама?
— Глупцы, — прошептала Тауриэль. — Вы все, все бесчувственные глупцы! И ты! — Она ткнула пальцем в Эйтара.
— А он тут при чем? — загрохотал Торин.
— Тауриэль, — сказал Кили. — Орки… я понял. Мы переживем это. Просто поверь мне. Я люблю тебя. Я… твой муж. Я… мы все сможем преодолеть. Не делай хуже. Не давай надежду Зеленолисту. Ты говорила мне о нем… друг детства… и все. Пожалуйста.
— Вы говорили обо мне? — возмутился Леголас. — Тауриэль… ты говорила обо мне… с наугрим? И да, мы переживем орков — мы с Тауриэль! Потому что она говорила мне — ты просто гном, Кили. Просто гном! Со всякими гномскими родственничками!
— Их надо как-то развести всех троих, — прошептала Ветка Торину. — Нам бы уже ехать. Забирай Кили, я заберу Леголаса. Эйтар… успокой Тауриэль.
И в этот момент с неба пал морн.
Лошади бросились врассыпную. Торин закричал, хватая топор:
— Что это за тварь? Маленький дракон?
— Это морн! Выведен Сауроном! У него ядовитые ши-и-и-п-ы-ы…
Когда что-то происходит очень быстро, время замедляется.
Кили бросился к Тауриэль, но она спряталась за спину Леголаса…
Эйтар с боевым мечом наголо рванул вперед; к нему присоединился Лантир…
С другой стороны подступил Ородиль, не успевший вздеть доспехи; коготь с крыла пропахал в его груди и животе длинную рану…
Кили смотрел на жену:
— Та-у-р-и-эль… — протянул руку…
Морн развернулся, чтобы уйти от ударов мечей; Даэмар и Иллуир, поднявшись, синхронно вскинули луки…
Два выстрела, чудовище продолжило двигаться, несмотря на стрелы, застрявшие в шее…
Вытянулось вперед, схватило зубами Иллуира; зубы срежещут по броне…
Арагорн закричал — «Орки»…
Эйтар и Лантир ударили мечами бок чудовища — шея недоступна…
Морн развернулся и достал шипованным хвостом Кили, отбрасывая его прочь…
Даэмар снова выстрелил: одна из стрел попала зверю в глаз…
И морн тяжело снялся с места… а снизу, с восточной стороны мглисты гор, атаковал отряд орков.
Отлетев чуть дальше досягаемости стрелы, чудовище уселось на обломок скалы и зашипело, выдергивая лапами наконечники.
Лагерь вмиг превратился в побоище. Шатры были снесены, лошади распуганы, поклажа раскидана. Ородиль умер сразу — и плоть его почернела. Гаин, гном из Мории, упал с лошади и ударился головой, лежал неподвижно. Иллуир в доспехах, вмятых в тело, корчился от боли…
Прочие же принимали бой.
Орков было немного, пять или шесть.
Ольву заботил теперь один важный вопрос — она покинула поле боя и успокоилась, только отыскав в расщелине между камнями Крошку, в поклаже на седле которой был Аркенстон.
Тауриэль так и не вступила в бой — ее прикрывал Леголас.
Кили, задетый ядовитым шипом, катался по земле, зажимая жгущую рану на шее… и замер, побледнел, раскинув руки.
— Я не хочу здесь оставаться, — сказала Тауриэль, глядя на морна. — Я не хочу больше ничего этого. Пожалуйста.
У Ветки закаменело лицо…
— Тауриэль, замолчи сейчас же! — она выскочила из расщелины и побежала к девушке. — Замолчи, пока не случилось ничего ужасного, заткнись сейчас же!
— Ты говорила мне о Сауроне… об Аулендиле Аннатаре… вы все говорили мне о нем. Всю дорогу.
— Тауриэль, нет! Ты не так все поняла!
— Я поняла правильно. Я… наделала глупостей. Я не хочу здесь оставаться. Он поймет меня.
— Леголас, держи ее! — но и Зеленолист, и Эйтар были сейчас в нескольких шагах…
— Меня не любят короли, как они любят Ольву, — твердо выговорила Тауриэль. — Но меня любят принцы, — она поглядела на Кили, лежащего неподвижно. — Я не хочу любить никого смертного. Я не хочу никакой боли… я не хочу это переживать.
Морн в золотой короне с интересом разглядывал ее.
— Я могу быть правительницей Темной страны.
— Заткнись! — закричала Ветка.
— Мне нечего тут больше делать. Я… вдова Кили из рода Дурина… выражаю свою волю. Если ты… слышишь меня…