Торин отбросил пару орков, чтобы добраться до Тауриэль; ее слова слышали все и каждый попробовал ее остановить…
Но как и тогда, когда все воинство было в Дейле, а Ольва неслась на белоснежном Азаре — никто не смог остановить его… не сумели и теперь.
Морн неспешно снялся со скалы и сделал два взмаха крыльями — лишь слегка коснулся лапами Тауриэль и взмыл вместе с ней выше досягаемости луков.
Последним не торопясь, стоя в медально четкой позе, целился Эйтар — и он попал бы. Но морн поднялся уже высоко, и Тауриэль неизбежно упала бы на камни. Лаиквенди опустил лук… и низко опустил голову.
Даэмар отрубил голову последнему орку, отер клинок и спросил:
— Что это сейчас было?..
Леголас в отчаянии прижал руки к лицу.
Торин бросился к Кили.
========== Глава 27. Голос сердца ==========
Без Владыки и Повелительницы Сумеречье словно замерло. Да, дети все так же смеялись и играли, но стража посуровела лицами, дворец был переведен на максимальную охрану, несмотря на то, что от Дол Гулдура вести поступали самые хорошие — Глорфиндейл теснил врага и готовился заново спалить старую крепость, сделав ее на какое-то время непригодной для жизни — даже орков.
В последние дни Даниил и Йуллийель много шушукались, играли во что-то свое, не привлекая тайли.
Мэглин отлично знал, когда Даниил готовился к побегу. Знал и на этот раз: принц уже приготовил кольчугу, легкий меч, лембас в листе. Улыбаясь, Мэглин дежурил неподалеку от покоев мальчика.
Однако Даниил не удрал через окно или купальню, не попробовал пробраться в спальню сестренки через балкон и вьющиеся растения и даже не устроил отвлекающий пожар — он вышел к телохранителю в полной боевой готовности.
— Мэглин, мы отправляемся в путь.
— Это хорошо сказано, мой принц, — наклонил голову лаиквенди. — Но позволь спросить, куда и зачем? Особенно ночью? Может быть, на дальнее поле для ристания или в сад…
— Ночью, потому что Сет уже близко, я ждал только его… Я позвал его. Сет и еще один волк. Лошади нам не помогут. Ада в опасности.
— Это неправильная игра, мой принц.
— Это не игра.
Эльфинит приложил обе ладошки к голове Мэглина…
И через одно биение сердца оба уже бежали к выходу из дворца — бежали как есть, Мэглин в дворцовом кафтане, с легким мечом у бедра, без доспехов…
— Я подниму стражу!
— Мы не успеем, тайли! Нам помогут только волки, только волки! Только они пройдут лес напрямую!
Ворота были приоткрыты. Сета тут знали, но Сет на мысленный призыв принца пришел не один: он пришел со стаей здоровенных диких варгов, которые не допускались в Пущу. Однако Сет знал тайные ходы и позвал воинов своего народа прийти ими.
Стража врат решала, что делать — а заодно пыталась выяснить, как звери попали сюда, не обратив на себя никакого внимания разведчиков в лесу…
— Галион, — крикнул на ходу Мэглин, — собирай отряд и отправляй в Лориен, Владыка в беде!
Мальчишка же не задержался даже тут — он пронесся к Сету и запрыгнул на огромного варга. Мэглин едва успел схватить одного из диких, того, что покрупнее, за уши…
И стая понеслась по тропам Лихолесья.
— Как ты узнал?
— Я несколько дней уже что-то чувствую… а сейчас понял наверняка! Увидел!
— Мы быстро не доедем…
— Мы должны быстро… мы должны успеть в одно место…
— В какое? Куда мы едем?
— Я не могу его назвать, я не видел его еще на карте! Там горы и большое озеро… там рядом эльфы, Лориен… я знаю место, и если мы не успеем туда, отец погибнет!
— Если истино то, что ты показал мне, Трандуил в огромной беде!
— Он может погибнуть, Мэглин! Я просил Йул петь для тебя и меня, и для папы, и для мамы — чтобы она нас услышала и тоже пришла…
— Мы отправились в путь без припасов!
— Сейчас лето! Мы проедем! Волки будут сменяться и привезут нас куда следует! Отряд не догонит нас, но пусть они попробуют! Может быть, они тоже сумеют помочь! Как жалко, что у нас нет никого, кто умел бы летать!
Мэглин сказал несколько слов из того арсенала, который юному принцу пока был никак не положен…
— Папе и маме не стоило разделяться! — крикнул Даня. — С первого дня, как уехала мама, мне снятся плохие сны!
— Мы скажем им это, мой принц! Я буду с тобой днем и ночью…
Никогда и никто еще не преодолевал гномью дорогу без гончего листа так быстро, как стая варгов. Даниил и Мэглин перепрыгивали с одного волка на другого, и стая неслась, как темные признаки. На самой границе леса варги напугали лошадь гонца в цветах Лориена; эльф упал.
Отряд Галиона действительно безнадежно отстал, хотя и был собран и даже выехал в рекордные сроки.
Варжья стая мчалась Харадским трактом, пугая путников, вызывая пересуды. Если попадались орки, они выскакивали на дорогу и приветственно кричали. Если попадались люди, они живо сходили с дорогии, не зная, что и подумать и как толковать такое странное диво…
И над дорогой тихо, но внятно неслось — волчий принц, волчий принц, волчий принц…
И лишь когда выбились из сил и варги, и ребенок, стая остановилась на привал. Мэглин обнимал Даню и думал, что когда мальчик заснет, магия рассеется — но нет, варги встали вокруг них станом и охраняли их сон, так, как будто и вправду признали Даниила Анариндила своим принцем.
— Это твой первый поход, мой милый, — прошептал Мэглин, целуя ребенка в лоб. — Так странно и так волшебно… ты истинный сын Ольвы Льюэнь. А еще у тебя дар провидца. Ты будешь сильным магом… а пока нам надо спасти твоего отца. Моего Трандуила.
***
— Ты наскучил мне со своими эльфийскими сказаниями. Я наговорился.
Трандуил, выпрямив спину, сидел на своем троне из лавы.
— Твой голос стал мне надоедать.
Трандуил молчал.
— Отчего ты не возражаешь мне?
— Что мне ответить, лорд Гротмор? Я твой пленник. И могу лишь говорить или молчать.
— Что с тобой?
— Мне жарко. И мне недостаточно той воды, которую ты даешь мне, — выговорит Трандуил.
— Ты ноешь и ноешь… а еще хвалился, что почти равен мне! — загрохотал балрог.
Владыка Лихолесья ощущал, что сознание его уплывает. Волосы вновь трещали и плавились. Тело сделалось сухим и прозрачным. Его хватало на какие-то движения, но силы в руках уже не было. И удерживать контроль он более не мог — подземелье выпило его мощь.
Балрог сорвался со своего трона, и, хлопая крыльями, взлетел. Трандуил едва смог поднять голову, чтобы понять, куда бросился его хозяин. Однако прошло совсем немного времени — и Гротмор вернулся, держа в руках огромный валун прозрачнейшего льда. Руки Гротмора остыли, почернели и вплавились в поверхность глыбы; он бросил лед у ног Трандуила и проворчал:
— Вот тебе, слабак. Напейся, остынь, восстанови свои жалкие силы. Ты в моей власти и останешься в ней столько, сколько я захочу. Или пока твой наугрим не принесет мне желаемое.
Трандуил сполз вниз — драгоценный лед плавился и шипел на раскаленном полу. Во впадинах натаяла вода…
И это была настоящая вода с чистейших ледников Мглистых гор. Та, которая впитала солнечный и лунный свет, та, которая хранила первозданную силу природы и ее мощь…
Король эльфов растянулся на куске льда, всем телом восстанавливая свои силы, напитывая влагой иссохшую кожу. Он почти потерял сознание, себя в этой черной пещере; балрог прислушивался с тому, как пил эльф, вроде даже с жалостью. Потом задрал голову наверх.
— Да что там происходит…
— Я ничего не слышу.
— Я слышу. Твои друзья гномы бесчинствуют в моей пещере.
— Это… была их… пещера… их государство, Казад-Дум.
— И что от него осталось? — Гротмор сел в кресло. Подскочил снова.
— Я посмотрю, что они там рушат… — и взмыл ввысь, окутавшись мглистыми крыльями.
Трандуил начал считать до ста.
На двадцати он сделал последние длинные глотки воды.
На тридцать он был уже в мифриловой кольчуге Торина и с мечом за спиной.