На пригорочке рядом с ним, подобрав под себя тощие ноги, сидел его недавний пленник… кажется, Горлум?
Голое белесое существо разглядывало гордого… но также голого короля эльфов.
— Не велика и разница, не так ли, горлум-горлум? Мы были обижены, мы были брошены в твои застенки. Нас кормили отвратительными остаточками, которые гордые и красивые нам оставляли, оставляли мерз-ские остаточки, головы и плавники, головы и плавники… А теперь вы в моих угодьях, такие же, как я, голые и беспомощные… как же это понимать, наша прелес-сть?
— Мэглин!
— Я слышу, Владыка. Ольва отпустила его. У нее были к нему обязательства.
— Ольва, — оживился Горлум. — Красивая, несчастная девочка. Она тонула, наша прелес-сть. Тонула в холодной водичке, водичка тянула ее на дно… мы вытащили ее из воды, мы накормили ее рыбкой. И она нам сгодилась, сгодилась. Мы сделали добро, мы умеем делать добро, но мы хотим справедливос-сти, вернуть нашу прелес-сть! Подлый вор украл ее унас, но мы будем искать вора, будем искать… а для этого нам надо быть свободными… мы даже сытыми любим быть не так, как свободными…
— А нам добро сделаешь? — спросил Мэглин. — Нам нужна одежда, Смеагорл. Мы с Ольвой отпустили тебя… сдержали слово… ты на свободе. Нам нужна одежда и оружие.
— Одеж-шды здесь нет, не найдете… когда-то была одеж-шда, но много лет прошло, все протухло и сгнило, наша прелесть, протухло и сгнило. Но мы знаем, где мож-шно взять оружие, да, кусачее и блестящее оружие древних воинов. Пойдете голыми и с мечами. Это смешно, смешно, — захихикало существо. — Мы повеселимся, да, глядя на вас, повеселимся!
— Я понятия не имею, отчего Митрандир наговорил гору пафосных речей и заставил нас это сторожить, — сказал Трандуил. — Это что-то совсем жалкое и слабое. Ты… откуда у тебя тут мечи?
— Найдутся, найдутся… а что будет миленькому, хорошенькому слабенькому обиженному Смеагорлу за помощь?
— А что тебе пообещала тогда Ольва?
— Выручить нас-с-с. Когда-нибудь. Когда мы попросим… мы жалкие, нас надо выручать, надо…
— Ну и мы пообещаем тебе то же самое, — спокойно сказал Мэглин. — Придет день, и тебе потребуется помощь Верзил, помощь кого-то сильного. Тогда ты сможешь испросить ее у меня. Я тебя не забуду.
— Что же, хорошая мена, хорошая мена. Я покажу вам мои мечи, — усмехнулся Горлум почти беззубым ртом. — Покаж-шу, и может, вы сможете взять их…
— Тут какой-то обман, — произнес Трандуил. — Я не велю этой твари ни на каплю.
— Мечи, Трандуил. А если орки или морн? А мы и без штанов, и без оружия.
— Пойдемте, — засуетился, завозился Горлум, — надо будет пойти. Недалеко.
И эльфы вошли в воду, аккуратно наступая босыми ногами на скользкие корни, следуя за своим странным провожатым.
— Да, — проговорил Мэглин. — О да.
— Да что за бобры тут обитали, — прошептал Трандуил.
Возле почти такого же сухого взгорка, как тот, который стал им прибежищем, разрушалась старая бобровая плотина. Время вымыло из нее глину, сточило сгнившие ветви и стволики деревьев. Дыры в плотине выпустили воду из запруды, и вся бобровая хатка… нет, бобровый дворец, был виден целиком и полностью.
Потускневшие в воде, с потемневшими драгоценнейшими камнями, его теперь слагали мечи, щиты и шлемы. А еще крошащиеся скелеты и черепа неведомо когда павших воинов.
— Множество призраков живет тут, моя прелесть, — выговорил Горлум. — В Ирисной низине живут танцующие огни, в среди цветов… их боятся, сюда не ходят живые, и правильно делают. Плеск и блеск, духи и призраки… только они сторож-шат эти места, только они хотят тут ночами, путают следы, перекладывают русло реки. Каждый ирис — погибший гордый воин. Ирисы выросли из разрубленных сердец. А мечи этих воинов…
— А мечи и останки растащили бобры, — произнес Трандуил, не в силах отвести взора от плотины.
— Возь-смите по мечу. Если вы сильные, как говорите, вы сумеете. Вз-зять. И затем подите прочь. Это наши угодья и наши пиршественные залы, мы тут хоз-сяева.
— Мы… уйдем.
Мэглин подошел ближе, разглядывая страшную находку. Черепа скалились на него, а мечи были всякие — и эльфийские, древнее которых не придумать, и мечи гордого, но давно павшего Нуменора, и черные орочьи, но такой тонкой работы, какой нынче уже не встречалось, покрытые чеканкой и темными знаками…
— Все они хотят крови, — захихикал Горлум. — Все эти штучки снова хотят стать острым зубом в руке воина. Они пили кровь… и жаждут ее еще. О, они лили реки крови, и кто знает, какую виру они попросят за свою помощь… не то, что бедный Смеагорл — ему-то и немного надо, свободу, чтобы отыскать нашу прелес-сть, и чуть-чуть свеж-шей рыбки…
— Я бы не брал, — сказал Мэглин.
— Невозможно не взять, — выговорил Трандуил. — Мы уже здесь. Нельзя просто уйти. Разве ты не слышишь голос своего меча? Того, который идет к тебе в руку, просит спасти его из этого плена? Смотри, — Владыка поднял ладонь, и один из мечей, в самом низу плотины, вдруг засиял синим камнем навершия. — Вот мой.
— Тогда… — Мэглин сделал шаг вперед, и другой меч отозвался зеленым огнем изумруда, — тогда этот — мой.
— А послушай, как отсюда… — Трандуил обернулся — но Смеагорла и след простыл. Странное существо убежало, прихватив единственное имущество Мэглина и Трандуила — нож, сделанный из обломанного орочьего копья.
— Побоялся, что мы его же этими мечами и зарубим, — сказал Мэглин. — Он странный, но Митрандир говорил, что у сего малого будет великая роль в великой истории…
Владыка не слушал, смотрел на голубой огонь сапфира.
— Берем? — и сам себе ответил:
— Берем…
========== Глава 37. Венец ==========
Торин теперь был постоянно страшно занят. Его вороной жеребец, вечно в мыле, скакал вдоль Мглистых гор до хранилища злата, которое спешно вывозилось. Стрелометы стояли напротив входа в Морию. Кили и Фили получали массу инструкций на тот случай, если из истории с Аркенстоном и балрогом узбад не выйдет живым.
Галадриэль предоставляла гномам все, что они требовали, безропотно и щедро. Свой лагерь наугрим временно огородили и поставили стражу — в общем-то не препятствующую проходу, но обозначающую суверенность. Определенно, эльфы видели суету и приготовления — гномы просили коней, столы, провизию, мешки, кожи, да мало ли что еще; и, не останавливаясь, работали.
С теми, кто был в пещере, трудились также и галадрим, и люди Дейла — Бард решительно не хотел никаких древних артефактов, для своего города он желал попросту золотые слитки, из которых можно было начеканить набирающую силу монету. Элронд и Келеборн, напротив, придирчиво разыскивали в первую очередь древние вещи народа эльфов и вели целые научные дискуссии возле каждого уникального сокровища.
Ольва отнеслась к разделу без души; что останется, то останется. И не принимала в процессе никакого участия. Разве что проследила, чем набили два сундука, которые под конвоем эльфов Лориена отправили в Рохан и в Гондор, снабдив соответствующими письмами, написанными рукой Торина Дубощита.
Из одного рейса Торин вернулся с грубым холщовым мешком. Он подскакал к Ольве, Галадриэль и Синувирстивиэль, сидящих перед шелковым шатром, и сбросил мешок на траву. Сверкнул улыбкой:
— Вот вам, дамы. В подарок! — и умчался снова.
Мешок открыли — там было два десятка корон, диадем и венцов на все вкусы и все случаи жизни.
— Он умеет быть жестоким, — сказала Ветка.
— Торин Дубощит никогда не был добрым и мягким.
Ветка чуть было не сказала — «нет, был», но удержалась и спорить не стала и к подарку не прикоснулась.
— Что там происходит у наугрим?
— Они стали скрытными, — ответила Галадриэль. — Знаю лишь, что большие планы принца Кили на завоевание Мордора ограничены невеликим числом сторонников Дубощита, которыми он может располагать в данный момент. Судьба Тауриэль также сложна. Выйдя замуж на наугрим, она вроде бы передоверила свою судьбу именно этому народу. Но если не они, то заступиться за нее и попробовать выручить должно Сумеречье. А Эрин Гален, понятное дело, помогут все эльфы Средиземья. Также гномы послали гонцов за своими мифриловыми обозами. Их хотят вернуть обратно.