— Эйтар! Насильник! — выкрикнул Кили. — А ты сам!..
— Я тебе все уже сказал, — коротко выговорил Леголас. — Я пытался помочь. Я пел ей, звал ее фэа.
— Мы больше не говорим о том, что привело к нынешней ситуации, — обрубил Элронд. — Не осуждаем друг друга и не позволяем распрям овладеть сердцами. Нам надо понять, что делать теперь. Это мы и решаем.
— Послушай, принц Кили, — сказала Галадриэль. — Я знаю Аннатара… мне уж кажется, я знаю его столько, сколько живу сама. То, во что он вторгся, не останется неизменным. Что ты хочешь получить — безумную, опустошенную, окончательно потерявшую себя Тауриэль? Ты станешь кормить ее с ложечки до конца ее дней? Стражница… принцесса наверняка поняла свою ошибку, но, видимо, слишком поздно. Меня очень тревожит ее плод. Если уже теперь он говорит голосом Майрона и обладает такой силой… мы столько раз бились, изгоняя и уничтожая Темнейшего, и вот теперь он может вернуться во плоти и восстановив свою мощь. Прости. Тауриэль надо убить.
— Нет! — крикнул Кили. Леголас, сжимая лук, молча смотрел вниз.
— Ей нельзя дать выносить и родить. Если бы Эйтар, которого ты, принц Кили, назвал насильником, не… решился бы на то, что он сделал, она уже была бы мертва. Мертва и все. По сути, и теперь она уже мертва, — тихо сказала Галадриэль. — Смирись.
— Я виноват, — сказал Трандуил. — Мне следовало подумать, когда я выдавал ее замуж тогда.
— Я тоже мог не принимать эльфийку в свой род, — буркнул Торин. — Понятно же было, что ладно не будет. Но как и Ольва, Тауриэль оказалась с нами с самого начала. Она была с нами, когда мы пытались удержать драконов внутри Эребора. Была с нами и позже. Вот и подумалось… может, у них с Кили что-то и выйдет…
— Все вы тогда были помрачены, — сказал Элронд. — Не буду говорить, кем и как. Великие силы пробуждались и переворачивали мир. И думаю, переворачивали его, возвышая людей, ведь Ольва человек. Им мы оставим Арду. Но лишь тогда, когда выиграем решающий бой с Гортхауром. А чтобы выиграть его, мы не можем дать Темнейшему возродиться. Он так радуется плоти, что показал себя немедля. И это его слабость. Затаись он… мы не знали бы, что происходит. А то, что мы переживаем сегодня, здесь — это лишь следствие тех событий. Они завершаются именно теперь. Ошибки исправляются, все делается таким, каким назначено. Но… то, что Тауриэль покинула Дейл и попала в плен к оркам, никак нельзя было предугадать. Принц Кили… твоя скорбь понятна.
Галадриэль и Гэндальф согласно наклонили головы.
— Леголас, Кили. Если вам тяжело то, что, возможно, произойдет сегодня вечером, я отошлю вас, — сухо сказал Трандуил. — Надеюсь, узбад поддержит мое решение. Я не хотел бы, чтобы в решающий момент кто-то из вас бросился бы на помощь Саурону лишь потому, что Темнейший сумел воспользоваться телом Тауриэль. Обдумайте свои силы.
— Это не шутки, — грустно выговорил Гэндальф. — Это взаправдашняя правда. Некромант набирает силу, и мы не можем позволить этому происходить.
— А Аркенстон… — сказал Торин. — Помнится, и тогда это камень был с нами. Когда я предлагал его в качестве выкупа за Ольву Льюэнь. Брал бы, чего уж… Теперь, думаю, камень все же отойдет тому, кому он назначен.
— Великий риск, — сказал Гэндальф.
— Да, — согласился Трандуил. — Мы рискуем, и рискуем сильно. Но… мы с узбадом были там, в подземельях Мории. Мы были в Мордоре. Нам кажется, наш план — это единственный шанс отыграть у Гортхаура хотя бы очко.
***
Лантир погонял Серого, с досадой глядя в спину Ольве Льюэнь.
Та очевидно желала ускориться - и ее конь ей это позволял.
В какой-то момент показалось, что впереди уже мелькнул край повозки, блеснули шлемы сопровождающих воинов — и Ольва, уже не оглядываясь на своего временного телохранителя, выслала гнедого жеребца в полную силу. Лантир ругнулся на синдарине, собрал Серого строже и сжал его ногами без жалости, совершенно не считая нужным оставлять ненормальную Ольву Льюэнь без надзора.
Морн рухнул на него сзади, выбив из седла и проскрипев страшными когтями по доспехам, однако не пробив их. Падая, Лантир успел крикнуть:
— Ольва! — и бросил копье, но оно задело морна лишь вскользь.
Морн тем временем разделалася с Ольвой и заходил на второй круг. Лантир побежал к Повелительнице — она лежала на земле под упавшим Гестом, который катался, силясь встать.
Морн, направляемый всадницей, нападал — пытался укусить, шипел, раззявливая пасть, полную ядовитых зубов. Лантир прикрывался щитом. Достиг Ольвы, дернул Геста за повод, вынуждая его подняться на ноги. Оглушенная Повелительница лежала, не шевелясь.
Морн отступил; всадница спрыгнула с него и медленно пошла на Лантира.
— Что же, давай выясним, насколько хорошо рыжая девчонка дерется. Или, может, ты просто пойдешь прочь? Мне нужно лишь поговорить с Ольвой. Простая приватная беседа. Я соскучился. Нам… есть что вспомнить.
Лантир встал, утвердившись для боя — краем глаза заметив, что Ольва все же пришла в себя и садится.
Изготовил меч.
— Ой, как страшно, — процедил Аулендил Аннатар. — Ты жалок, телохранитель. Ты не веришь в то, что защищаешь. Брось ее.
— Ольва, — спокойно выговорил Лантир. — Бери Геста и скачи прочь, скачи к деревьям.
И бросился вперед.
Саурон также выхватил меч. Сталь ударила о сталь — бой завязался.
Тауриэль никогда не была сильной мечницей, но тут ей помогал великий дух внутри нее — маг и воин, прошедший тысячи битв. Меч Аннатара тяжел, но и рука уже не являлась только лишь женской…
Ветка встала, и…
Она могла схватить коня и ускакать. А могла ввязаться в бой и помочь Лантиру. А могла ускакать, да…
Ольва Льюэнь тоже вынула меч из ножен и бросилась вперед.
Морн вырвал брюхо Серому и крался теперь за Гестом, который взвизгивал, крутился, но не убегал…
— Это неверное решение, Ольва, — сказала Тауриэль голосом Саурона. — Говорят бежать — беги. Когда же ты научишься слушаться мужчин?..
Майрон внезапно бросился вперед — обманным маневром сбил с ног, ранил Лантира, который упал на колено, и занес меч для того, чтобы поразить Ольву. Ольва вскрикнула и открылась, пытаясь прийти на помощь воину… но Лантир успел вскочить и принять удар меча Саурона. Сила Аннатара была столь велика, что пробила доспехи, пронзила телохранителя насквозь; из-под металла хлынула кровь, Лантир упал.
Ветка вскрикнула.
Саурон коротким резким ударом выбил из ее рук меч — оружие отлетело далеко в кусты.
— Я же сказал ему не соваться… я просто хочу поговорить, — Саурон опустил меч. — Скучно все знать наперед. Эти нолдор такие предсказуемые… когда невозможно драться на равных и побеждать, они шикарно жертвуют собой.
Ветка отступала.
— И ведь ты знаешь, — задушевно выговорила Тауриэль знакомым мужским голосом, — эта жертвенность никогда не надоедает. Когда мой меч пробивает грудь воина, когда его глаза закрываются, а чело бледнеет, слабеют руки, падает оружие… это красиво, Ольва. А я люблю красоту, ты помнишь?
Лантир, шатаясь, поднялся — встал на одно колено, натянул лук. Первая стрела чиркнула по доспехам Саурона, но вторая нашла крошечную щель в сочленении у плеча и вонзилась в плоть…
Аннатар развернулся, в один шаг достиг Лантира и вонзил меч еще раз. Повернул клинок. Лантир снова упал, дернулся и затих, раскинув руки.
Ольва закрыла лицо ладонями.
Мир стал черно-белым и немым.
Как немое кино.
========== Глава 41. Целительница ==========
— Послушай, — сказал Саурон, — ты меня пугаешь. Ты выглядишь слишком озабоченной. Один телохранитель, что тут такого? Из-за тебя случались и более масштабные смертоубийства. Ты же живешь, не тяготясь всеми теми эльфами, которые погибли у Дол Гулдура. Копаешься в своих мелких комплексах, строишь глазки гному. Те, кто умер за тебя, не мешают тебе жить. Ты попросту не помнишь о них.
Ветка убрала руки от лица и посмотрела в глаза Тауриэль.
— Не рыдаешь каждый день, пересчитывая жертвы, которые принесли тебе короли. Даже в голову не приходит… рыдать. Что теперь? Подумаешь, один нолдо. Ну и я надеюсь, — Саурон вырвал стрелу и бросил ее наземь, — этот небольшой эпизод не испортит нашего свидания. Я так рад тебе, Ольва. У тебя чудесная новая стрижка…