— Ууу… что-то принести… отнести… не помню.
— Вот когда найдешь то, что ему нужно, и отнесешь, узнаешь и то, что нужно тебе. Спи, дружок, — сказал лаиквенди. Потянулся к Ветке, мягко коснулся губами виска, щеки, провел потяжелевшей, потеплевшей ладонью по плечу. Ветка потянулась к нему… и колдовство пропало — Мэглин поднялся, стащил с Ольвы плащ, укутал Даниила. — Я пойду уложу принца.
Ветка пару секунд посидела, жмурясь.
Лесной эльф, прихрамывая, отправился к своему шатру на талане, держа на руках сонного мальчика.
Прошуршали легкие шаги — подошел Келеборн.
— Тебе повезло, Повелительница Сумеречного леса. Саурон не похитил тебя и не причинил никакого вреда. Все мои гости спят. И тебе приготовлен отдельный шатер на талане.
— Лорд, а можно внизу, у корней? Мне непривычно тут, на высоте.
— Всех раненых, детей и женщин мы подняли повыше… хорошо, я скажу твоему телохранителю, чтобы занял свой пост. У корней есть один небольшой шатер, можешь его взять себе на эту ночь, хотя я и нахожу это неразумным.
— Мне просто так удобнее, лорд…
— Но, — продолжил Келеборн, — я наслышан, что Ольва Льюэнь из всех решений обыкновенно предпочитает именно неразумные. Шатер ждет тебя.
Ветка благодарно кивнула. Сидеть на высоте и продолжать таращиться в темноту на горную гряду, домысливая происходящее там, было невмоготу.
Она спустилась; увидела и Эйтара, который пришел к шатру и занял привычное место. Лаиквенди выглядел уставшим, помятым. Ветка чуть притронулась рукой к его щеке, потом порылась в шатре — нашла большое толстое одеяло, сунула Эйтару.
— Ложись. Спать на посту сегодня можно. Галадрим охраняют на совесть, даже я вижу парочку дозорных, а я обычно эльфийскую стражу не замечаю. Келеборн начеку, не хуже Элронда.
Эйтар с благодарностью завернулся в теплую мягкую шерсть и уселся возле шатра. Только лишь задремал…
— Эйтар! Мы же с утра поедем туда?
— Я думаю, они сами пришлют гонца.
— В любом случае пришлют?
— Если будет кому ехать.
Ветка замолчала. Потом:
— А такое может быть… что некому ехать?..
— После некоторых битв бывало…
Еще помолчали. Эйтар выпутался из одеяла и зашел внутрь шатра.
— Так. Я зря это сказал. Конечно, с утра будет гонец. Все будет хорошо, Ольва. Принести тебе попить? Еды? Снотворного от Виэль?
— Нет. Спасибо. Извини.
— Охохо, — сказал Эйтар. Сел рядом и начал поглаживать Ветку по волосам. Затем негромко запел. И как только Повелительница уснула, снова вышел, завернулся в вожделенное одеяло, упал бревном и отрубился.
Но Ольва не заснула крепко. Она находилась в странном забытьи, в котором вокруг нее свистел огненный бич, пели стрелы…
Потом ее пронзила невероятная боль — Ветка силилась сквозь сон закричать…
И затем она услышала голос…
«Я снова прощаюсь, Ольва… не сопротивляйся тому, что чувствуешь… ты же знаешь, что рано или поздно, в этой или иной жизни, мы будем вместе… я вытачивал тебя для королей… и попались оба, потому что мне удался шедевр… но, доделав тебя, я понял, что это и был тот акт творения, которого я так жаждал… я создал тебя и полюбил как самое лучшее, что у меня получалось… ты не можешь это не ощущать, и рано или поздно придешь к своему творцу… у меня много времени… я умею умирать, не умирая… хотя мне снова больно… очень больно, Ольва… больно… снова предан… снова убит… мне больно… я жду тебя… помни о моей просьбе… жду».
Ветка с криком подскочила — движение получилось слишком резким… легкий столик упал, с него посыпалась и покатилась металлическая посуда. Отпрянув, Ольва задела шелк шатра и почти содрала его с опор, запуталась — показалось, что ее кто-то схватил… взвизгнула.
Ее и впрямь схватили крепкие руки, в один миг выпутали, встряхнули.
Эйтар заглядывал ей в лицо; у входа в шатер уже стояли трое галадрим с луками наготове.
— Повелительница?
— Саурон пал, — прошептала Ветка. Сейчас она выглядела как прорицательница из страшной сказки — волосы встрепаны, короткие густые пряди стоят дыбом, глаза обведены темным, дышит тяжело… — Саурон пал… битва с ним окончена, но эльдар, люди и наугрим сражаются с орками… там идет бой, Эйтар… Трандуил жив.
— Владыка Трандуил победил в бою, — сказал Эйтар эльфам Лориена. — Можете возвращаться в дозор и передать эту новость лорду Келеборну. Саурон лишен телесности и изгнан.
Когда стражники ушли, Эйтар вкусно зевнул и сказал:
— Я понял. Я сейчас.
Принес выданное ему одеяло и нацелился спеленать Ветку — но, хотя обычно такие манипуляции Повелительницу Сумеречного леса и правда успокаивали, сейчас она отстранила телохранителя.
— Эйтар… а есть тут какой-нибудь… не знаю… водопадик, озерко? Водоем? Составишь мне компанию?
— Есть, — сказал лаиквенди, окончательно (усилием воли, похожим на движение мышц) прогоняя сон. — Ты хочешь что? Что именно?
— Ну… костер… посидеть… поплавать.
— Я быстро.
Вблизи каждого из великанов-деревьев в Лориене и впрямь была купель. Воду для питья и еды брали из родников, а здесь мылись и плавали. Корни у основания дерева образовывали могучую арку, а под ней было светлое озерко с чистым песчаным дном.
Эйтар развел огонь в кованой костровой чаше. Ветка подобралась поближе к воде и смотрела на прозрачные блики.
Телохранитель уже очень хорошо знал свою Повелительницу, а потому, когда она немного успокоилась, начал как бы невзначай подавать ей снедь из корзины, прихваченной у Келеборна. Булочка, потом яблоко, потом ломоть хлеба с хорошим копченым мясом, потом кусок пирога, потом попить. Ветка автоматически забрасывала в себя провизию. Эйтар улыбался.
Наевшись, Ветка встала, сбросила одежду, кроме длинной сорочки — и вошла в воду. Эйтар растянулся на одеяле и наблюдал совершенно умиленно, как Ольва трогает ногой прохладную чистую воду, потом ежится, потом забегает в купальню и плывет.
— Я не вынесу, если ты останешься ее телохранителем, — сказала Тиллинель, неслышно подошедшая из темноты.
Эйтар улыбнулся невесте.
— А какие могут быть варианты?
— Просись к Синувирстивиэль.
— Лучше ты просись в Лес.
— Я тайли, — гордо сказала Тиллинель. — И пока моя подопечная не вырастет…
— Ты оставила Лантира?
— С ним лориенская дева. Я выслушала ее впечатления о том, какой этот нолдо красавец, — грустно сказала Тиллинель. — А сам Лантир пока не знает, что именно его красота спасла ему жизнь. И вообще, может быть, не знает о красоте. Когда же он сможет полюбить?..
— Он влюблен во Владыку, на свой лад, — проговорил Эйтар. — Может, тоже искупаемся, раз спать не удается?
Тиллинель присела, выудила кусок пирога.
— Ты полную корзину еды ей принес? А мне?..
— Был уверен, что этого хватит вам обеим. Но надежды немного, это правда.
Ветка, наконец, отмылась от страшного сна и вышла из воды. Сорочка облепила ее тело. Потянулась привычно отжать волосы — вспомнила, что волос больше нет.
— Тиллинель?
— Да, Повелительница. Если я помешала, я пойду…
— Да нет, сиди… Я вот подумала… — но размышлениям не удалось быть озвученными — Эйтар встал, тьма раздвинулась широкой грудью вороного коня, залитой потом и забрызганной пеной.
— Торин? — вскрикнула Ветка, но…
С вороного жеребца соскочил Трандуил и молча протянул к Ветке руки… та бросилась вперед — броня пахла серой, огнем, кровью, пылью каменных подземелий. Обняла, прижалась.
— Владыка? — Эйтар был рядом, готовый помогать, чем только можно.
Трандуил скинул рассеченный обугленный плащ. Повернулся к Эйтару спиной — на доспехах огненные бичи проложили глубокие оплавленные борозды.
— Помоги снять.
— Владыка? — прошептал Эйтар, берясь за пряжки. — Что случилось?..
— Я убил девочку, которая росла на моих руках вместе с моим сыном, — горько выговорил Владыка. — Но я хочу знать, что произошло тут у вас.