— Так ведь у нас и паразитов мало осталось, — шутит директор, — пожалуй, один Жирков.
— Чтоб вам было понятнее, — снисходительно поясняет девушка, — под бытовыми паразитами имеются в виду клопы, тараканы, блохи, мыши и…
— Ах, вон оно что! — смеется директор. — Но с чего вы взяли, что именно на наше Отрадное ринулись тараканьи полчища, что клопы заедают наш век, а мыши взялись уничтожать наши семенные фонды? — И директор со смешинкой смотрит на «молодой дефицитный кадр».
«Молодой дефицитный кадр» явно надулся.
— Ну, я пошутил. Не сердитесь, пожалуйста. И скажите-ка лучше, что за причина привела вас именно в совхоз «Степное»? Чтобы не было между нами никаких туманов-растуманов.
Воцаряется неловкое молчание.
— Тенькин Николай у вас работает? — запыхавшись, как будто она вскарабкалась на крутую гору, робко спрашивает девушка.
— Тенькин Николай у нас действительно есть. Правда, к сожалению, он отличается пока не на работе…
— Ну, так вот, — по лицу девушки бегут красные пятна, куда девалась вся ее самоуверенность! — я его невеста.
— Так бы сразу и говорили, — мягко укоряет Большак. — А то заладила: паразитолог да паразитолог. Невеста, вот это действительно дефицитная специальность, тем более верная невеста. Ну так вот, невеста, на работу мы вас обязательно устроим. Только не борцом с паразитами. У нас такой должности по смете не предусмотрено. Вот на молочную ферму, пожалуйста.
— Да ведь я коров боюсь, товарищ директор, — еще больше смущается девушка. — Они же бодаются.
— Не без того, — улыбается директор и на минуту задумывается. — Значит, коровы отпадают. Ну что, ж, тогда в полеводческую бригаду вас определим.
— Не будет с меня толку в поле, — упавшим голосом говорит девушка. — Я, знаете, в прошлом году так опростоволосилась! Поехала к тете в Узбекистан погостить. Вышла в поле и давай удивляться: «Ах, какая у вас высокая картошка вымахала! Ах, как она у вас красиво растет, не то что у нас в России». А люди меня на смех подняли: «Какая же это картошка, ханум, когда это вовсе хлопок!»
Большак смеется — вот она, городская-то молодежь, хлопка от картошки отличить не может!
— Ну вот что, разборчивая невеста, — делает решительный жест директор, — отправляйтесь-ка вы на птицеферму. У птицы нет ни рогов, ни копыт, а петуха от курицы, надеюсь, отличить нетрудно.
— На птицеферму я с удовольствием, — девушка с готовностью хватается за ручку чемодана.
В чемодане что-то предательски звякает.
— Случайно не горючее для сердечного дружка? — настораживается директор.
— Что вы! — пугается девушка. — Мы ведь с Николаем, если хотите знать, только из-за проклятой водки и ссорились. А это я дезинсекталь прихватила, паразитов опрыскивать. Очень даже сильнодействующее средство. Может, побрызгать для профилактики?
— Что ж, разве что для профилактики, — благодушно соглашается директор. — Впрочем, если вам очень повезет, так и в натуральную величину паразита увидите. Сейчас я дам вам записку в общежитие, — директор подвигает чистый лист бумаги и берет ручку. — Так как же вас зовут, невеста?
— Вера, — карие глаза доверчиво смотрят на директора.
— Просто Вера? — понимающе переспрашивает Большак.
— Просто Вера, — подтверждают карие глаза.
— Чудесное имя. Многозначительное, — и Большак выводит своим крупным почерком: «Прошу подательнице сего Вере обеспечить место в общежитии для девушек». И протягивает записочку девушке.
— Устраивайтесь, Вера, осматривайтесь. Повидайтесь со своим Тенькиным и пристыдите его хорошенько. А завтра приступайте к работе — чего хорошее дело откладывать? Ну и, само собой разумеется, добро пожаловать в наш совхоз.
Большак встает и обеими руками пожимает худенькую Верину руку.
«Просто Вера», как пушинку, подхватывает свой большущий чемодан-сундук.
— Вы не думайте, я ведь совсем приехала и шубу прихватила, — говорит она и устремляется к выходу.
Сквозь раскрытую дверь видно, как она с разбегу спускается на своих тоненьких каблучках-«гвоздиках» с крыльца, нимало не заботясь о том, что бутылки с клопиной жидкостью угрожающе чокаются.
Я понимаю, почему Большак не стал выспрашивать у вновь прибывшей анкетные данные. Это всегда успеется. Большак же увидел значительно больше, чем могут сказать самые многочисленные пункты самой подробной анкеты. Вот она стояла перед ним, тоненькая городская девушка, лет двадцати от роду. Кончики пальцев у нее изъедены кислотами — не неженка, значит. И ведь бросила все — город, родных — и прикатила сюда. Значит, эта невеста умеет любить по-настоящему — безоглядно, крепко. Вот, выходит, что за человечек в яркой кофточке и модельных туфельках, по имени «просто Вера», заявился в совхоз «Степное».