Эпилог. Когда компании правили миром
"Монополия... - великий враг хорошего управления".
АДАМ СМИТ, "Богатство народов", 1776 г.
"Конечно, в конечном счете все предприятие было схемой обогащения немногих на крови и кишках подвластного народа", - писал Гектор Шевиньи о Российско-Американской компании. То же самое можно сказать о любой из могущественных коммерческих монополий эпохи героической коммерции. Но любое поведение корпораций не ведет к этому; на самом деле стремление к бартеру и обмену товарами так же старо, как и само человечество. Купеческие короли и их монопольные корпорации олицетворяют кошмар непроверяемой и неоспоримой власти в сочетании с идеологией - в данном случае с контролем над целыми цивилизациями и обществами ради максимальной выгоды далеких акционеров. Эти монолитные корпорации были не столько продуктом капитализма свободного рынка, сколько коммерческим продолжением европейских национальных войн и борьбы за культурное и экономическое превосходство. Они занимали ту мутную серую зону, которая существует между государством и предпринимательством.
Изначально предоставление монопольных прав на торговлю было удобным способом для европейских правительств финансировать астрономические расходы на колониальную экспансию и торговые войны за счет частного капитала. Однако эта политика потерпела крах, когда по мере роста населения торговых форпостов местные правительства позволили компаниям стать единственной местной гражданской властью. Снимая с себя ответственность за собственных граждан и претендуя на власть над коренными жителями территорий, поглощенных их предприятиями, европейские правительства создавали условия, которые зачастую приводили к ужасным последствиям. В других случаях использование монопольными корпорациями доброй воли своего государства в личных целях приводило к значительным потерям для материнской страны, как, например, потеря Нидерландами контроля над Манхэттеном и Новыми Нидерландами, а Великобританией - над Старым Орегоном, или использование национальных доходов для финансирования военной обороны территорий и привилегий компаний.
Монополии приносили огромную пользу своим странам в течение ограниченного времени, но, как и все институты, они изжили свою полезность и нанесли огромный ущерб, когда их полномочия не были ограничены. Тот факт, что многие из этих организаций в конечном итоге стали полагаться на государственную помощь, имеет отношение и к современности. Как и в случае с гигантскими транснациональными финансовыми институтами и производителями в наши дни, многие из великих исторических монополий стали настолько большими и сложными, в них работало так много людей, они затмевали экономику и иногда использовались в качестве инструмента внешней политики, что допустить их крах или провал было бы разрушительно как для национальной морали, так и для национальной экономики. Они стали слишком большими и важными, чтобы допустить их крах. Прибыли на протяжении десятилетий получали несколько человек, но расходы, связанные с их крахом, в равной степени ложились на все общество в виде налогов.
Купеческие короли уводили свои предприятия от чисто торговых истоков к социальной эксплуатации и политическому порабощению целых обществ. Невероятное расстояние между их родиной и ареной их коммерческой деятельности позволяло торговым королям претворять в жизнь свои грандиозные замыслы: как только их парусные корабли покидали порт и отправлялись в путешествия, длившиеся до года и более, на них и их служащих не распространялись законы их родных стран. Но и на них не распространялись правила, регулирующие жизнь иностранных обществ, из-за их технологического превосходства и неспособности местных правительств контролировать их. Оказавшись вдали от дома, в мире, где не было ни надежной связи, ни даже достоверных карт регионов, эксплуатируемых их предприятиями, купеческие короли могли вести дела по своему усмотрению, свободно потакая своим импульсам, устанавливая диктаторскую власть и хищнически грабя. Они могли это делать, потому что были свободны от моральных и правовых ограничений, которые бы сковывали или, по крайней мере, сдерживали их поведение и деловую активность на родине. Большинство европейцев, за исключением немногих инсайдеров, даже не подозревали, насколько жестоко некоторые из этих компаний вели себя за границей и что они регулярно нарушали законы и обычаи, которыми руководствовалось европейское общество.