Вероника почувствовала, что в горле и впрямь пересохло. И что к Долинину она начала испытывать если не сочувствие, то нечто вроде того. Это Тимофею хорошо: захочет — возьмется за расследование, не захочет — в лес пошлет. А капитана уголовного розыска никто не спрашивает, чего он хочет. Положено протокол составить — значит, сиди и составляй.
— Да, — кивнула Вероника, — не помешало бы. Спасибо.
— Наливайте. Стаканчики там есть.
Вероника подошла к кулеру, взяла стаканчик. И в этот момент зазвонили сразу два телефона: стационарный на столе у Долинина и мобильный, лежащий перед ним. Долинин снял трубку со стационарного, бросил в него:
— Долинин. Секунду, — а другой рукой поднес к уху мобильный. — Алло. Да, Жень. Что там у тебя?
Лицо его ничего не выражало, но говорили в трубке довольно громко. Не слишком отчетливо, однако фамилию «Круглова» прислушивающаяся изо всех сил Вероника разобрала.
— Ясно, — бросил Долинин. — Кроме дочери, есть в квартире кто?.. — И снова: — Ясно. Вызывай криминалистов да оформляйте, чего еще-то?.. До связи, — сбросил звонок. Поднес к уху трубку: — Алло. — Поморщился: — Что там за визг? Ах, психует… Ну так скажи, что психовать он у прокурора будет! А сейчас пусть вспоминает, как свои пирожки лепил, во всех подробностях, шаг за шагом. Пригодится… — В ответ в трубке заговорили горячо и быстро. Долинин снова поморщился. — Да понял я, понял! Свидетельницу отпускаю уже. Сейчас, две минуты.
Он положил трубку, повернулся к Веронике.
— Что? — выпалила она. — Наталья Круглова тоже умерла, да?
Долинин укоризненно покачал головой:
— Ай-яй-яй. Что ж вы, Вероника Витальевна, такая молодая — и такая кровожадная? В протокольчике распишитесь, — постучал пальцем по лежащему на столе листу.
Вероника вспыхнула — прозвучал ее вопрос и впрямь азартно. Однако так просто сбить себя с толку не позволила.
— Расскажете про Круглову, тогда распишусь. Что с ней?
Долинин нахмурился:
— С ней, Вероника Витальевна, то, что называется «тайна следствия». Грубо говоря, не ваше дело. Расписывайтесь, не задерживайте. — И посмотрел тяжелым взглядом.
Вероника еще постояла возле кулера, но поняла, что ситуация дурацкая. Никаких рычагов давления на Долинина у нее нет, а по доброй воле он ничего не скажет. Не упираться же, в самом деле, отказываясь подписывать протокол? Это во-первых, а во-вторых — ну да, правду следователь ей не сказал. Впрочем, его молчание достаточно красноречиво. Была бы Наталья жива — уж об этом Долинин не преминул бы сообщить, камня на камне не оставив от Вероникиных предположений. Это уж — к гадалке не ходи.
Вероника неловко присобачила так и не наполненный стаканчик обратно к стопке и вернулась к столу.
— Вот тут, где галочка, — показал Долинин.
Вероника взяла ручку и расписалась.
Долинин достал из ящика стола визитную карточку, протянул Веронике:
— Мои контакты, на всякий случай. Благодарю за содействие, всего доброго.
— И вам не скучать, — проворчала Вероника.
Вышла за дверь. Чтобы увидеть, как по коридору ей навстречу ведут Живчика. Наручники с горе-кондитера так и не сняли. Вел его давешний напарник Долинина — который, кстати, пока ехали в машине, поглядывал на Веронику с нескрываемым интересом. Но сейчас парню было явно не до нее.
— Поймите вы наконец — это не мое! — надрывался Живчик. — Сколько можно говорить? Я понятия не имею, как этот долбаный пакет оказался у меня в кармане! Я никого не травил! Для чего мне это делать, в конце-то концов? Зачем мне желать Ильичеву смерти?!
«Затем, что ты его ненавидел, — мелькнуло в голове у Вероники. — Но играешь натурально, спору нет. Не слышала бы твои слова самолично — поверила бы».
— Без нервов, уважаемый. Следствие разберется, — равнодушно бухтел опер.
А проходя мимо Вероники, перед тем, как завести Живчика в кабинет к Долинину, неожиданно обернулся к ней и свойски подмигнул.
11
«Тридцать четыре, — считала про себя Вероника, — тридцать пять, тридцать шесть… Господи, да ты уймешься или нет?! Тридцать семь, тридцать восемь…»
Она смотрела, как Тимофей отжимается от пола, положив ноги на силовую скамью. С того момента, как влетела к нему в квартиру, успела попить чаю, позалипать в телефоне, полистать журнал, лежащий на столе, — из тех, в которых даже картинки вызывали недоумение, — и, наконец, не придумав себе другого занятия, принялась гипнотизировать взглядом Тимофея.
Выйдя из отделения, она немедленно позвонила ему.
— Тиша! Тут такое! Ты не поверишь. Помнишь Ильичева из кулинарного шоу?