— Когда поднимется третий? Только если умрем или я, или мой братец. Когда потечет красная кровь, мы услышим звук шагов мертвого. Ты и я, мы воскресим его, и он отомстит моему проклятому родственничку. Нет, я не хочу умирать! Твоя кровь, моя дорогая, именно она освободит его. — Не ощущая присутствия живых мертвецов, Вееркад решил, что они успокоились, приняв жертву. — Твой любовник оказался мне очень полезен, — рассмеялся он, входя в гробницу.
Запах смерти лишил девушку последних сил, и она жалобно заскулила, а слепой безумец тащил ее вниз, в сердце Холма.
Хурд, протрезвевший после прогулки на свежем воздухе, ужаснулся, увидев, куда идет слепец: гробница, Холм Королей, была самым страшным местом на земле Орга. Перепуганный принц задержался перед черным входом и медленно попятился. И тут, подняв глаза, на фоне прояснившегося неба он увидел Элрика, который спускался по склону, отрезая путь к бегству.
С диким криком Хурд вбежал внутрь Холма.
Элрик не заметил принца, но, услышав крик, попытался рассмотреть, кто кричал, но тот уже исчез. Встревоженный и удивленный, альбинос кинулся вниз, по крутому склону, ко входу в гробницу. В это мгновение еще один человек появился из темноты.
— Элрик! Спасибо звездам и всем богам! Ты жив!
— Благодаря Ариоху, Мунглум. Где Зарозиния?
— Здесь. Слепой менестрель утащил ее, и за ним последовал Хурд. Они все безумны, эти короли и принцы, и я не понимаю, что они делают.
— Мне кажется, Зарозиния в опасности. Этот менестрель способен на все. Быстро, надо их догнать.
— Во имя звезд, этот запах смерти! Я никогда не вдыхал ничего подобного, даже после великой битвы в долине Эшмира, где армии Элвера столкнулись с войсками Калега Вогуна, узурпатора Тангхенси. Тогда полмиллиона трупов завалили огромную долину от края до края.
Они бросились в проход, слыша издали сумасшедший смех Вееркада и звук шагов перепуганного Хурда, который оказался между двумя врагами и еще больше боялся третьего.
Внезапно послышался какой-то шум, и, всхлипывая от страха, принц бросился в темноту.
В самой середине гробницы Вееркад, окруженный разложившимися телами своих предков, которые слегка светились в темноте, распевал ритуальные заклинания перед гробом Короля Холма — гигантским каменным саркофагом, рядом с которым безумный менестрель, довольно рослый, казался жалким заморышем. О своей безопасности Вееркад не вспоминал, он думал только о мести своему брату Гутерану. Он занес длинный кинжал над Зарозинией, которая лежала на полу возле гроба, закрыв глаза от ужаса.
Ритуальное убийство должно было стать кульминацией, а затем… Черная сила вырвется на свободу.
Так, по крайней мере, думал безумец. Он произнес последнее слово и приготовился нанести удар в тот самый миг, когда Хурд, вопя от страха, вбежал в середину гробницы с мечом в руках. Вееркад резко повернулся, и его слепое лицо исказилось от ярости.
Не задерживаясь ни на секунду, Хурд ткнул мечом в грудь менестреля с такой силой, что клинок вошел по самую рукоять и окровавленное острие вышло через спину. Но Вееркад в предсмертных судорогах схватил принца за горло и сомкнул пальцы с силой капкана.
Какое-то время эти двое, еще сохраняя остатки уходящей жизни, кружились в жутком танце смерти, а гроб Короля Холма начал раскачиваться и трястись, пока едва заметно.
Эта чудовищная картина предстала удивленным взглядам Элрика и Мунглума. Увидев, что Вееркад и Хурд почти мертвы, альбинос кинулся к Зарозинии, которая лежала в беспамятстве и потому ничего не видела. Элрик сгреб ее в охапку и кинулся к выходу, успев бросить взгляд на гроб.
— Скорей, Мунглум! Этот слепой глупец, похоже, разбудил мертвого.
Мунглум ахнул и побежал вслед за альбиносом.
— Куда теперь, Элрик?
— Придется рискнуть и вернуться в цитадель. Там наши кони и пожитки. Нужно поскорее убраться отсюда, а пешком мы далеко не уйдем. Похоже, здесь намечается жуткое кровопролитие, если меня не обманывает мой внутренний голос.
— Вряд ли нам кто-нибудь сможет помешать, Элрик. Они все уже были пьяны, когда я сбежал. Поэтому мне и удалось так легко улизнуть. А теперь, если они продолжали пить, как лошади на водопое, они вряд ли способны вообще двигаться.
— Тогда вперед.
Оставив Холм позади, они устремились к цитадели.
Мунглум оказался прав. В большом зале все уже валялись в пьяном сне. В очагах ярко горел огонь, и уродливые тени плясали на стенах и закопченном потолке. Элрик тихо сказал:
— Мунглум, идите с Зарозинией в конюшню и подготовьте наших лошадей. А я хочу отдать долг Гутерану. — Он взмахнул рукой. — Смотри, радуясь своей очевидной победе, они свалили всю добычу на стол.
Приносящий Бурю лежал на куче порванных мешков и седельных сумок — это были вещи родственников Зарозинии, а также Элрика и Мунглума.
Девушка — она пришла в сознание, но вряд ли оправилась от пережитого — молча отправилась с Мунглумом искать конюшни, а Элрик двинулся к столу, обходя валявшихся возле горящих очагов пьяных жителей Орга, и радостно схватил выкованный черными силами рунный меч.
Он перепрыгнул через стол и собирался было клинком разбудить Гутерана, на шее которого по-прежнему красовалась украшенная драгоценными камнями цепь, но в это мгновение тяжелые двери зала распахнулись, и ледяной ветер, завывая на галерее, заставил метаться пламя факелов. Элрик обернулся, забыв про Гутерана, и глаза его широко раскрылись.
У входа в зал стоял Король Холма.
Давно умершего монарха возродили заклинания Вееркада, собственная кровь которого завершила ритуал. На Короле были полуистлевшие одежды, кости без мышц покрывали ошметки кожи, сердце не билось — оно давно стало прахом, он не дышал, потому что его легкие были съедены трупными червями. Но, как это ни ужасно, он был жив…
Король Холма. Последним великий правитель Обреченного Народа, который в своей ярости уничтожил половину земли и создал лес Троос. За спиной мертвого владыки толпились ожившие трупы воинов, похороненных вместе с ним в легендарном прошлом.