– Безнадежно, – то и дело бормотал он.
Так продолжалось уже часа два.
Костлявыми пальцами Муг дергал длинную белую бороду и зыркал из стороны в сторону, как муж-отравитель в страхе перед появлением разгневанного призрака жены.
– Ты сделал все, что мог, – сказал Гэбриель, сознавая, что утешение звучит неубедительно.
Муг не удостоил его ответом и продолжил безостановочный шепот:
– Безнадежно, безнадежно…
Клэй долго и упорно жевал бутерброд, заодно обдумывая, что бы такого сказать. Одними соболезнованиями горю не поможешь, да Клэй не очень-то и умел, а потому избрал иной метод, не раз опробованный на Талли, когда она упрямилась, – отвлечение.
– Слушай, а вот зверюшки в клетках – у них тоже черногниль?
Муг рассеянно кивнул.
– Ты их сам наловил, что ли?
Волшебник приподнял голову, хмуро взглянул на клетки и снова кивнул:
– Ага, почти всех.
– Ты бы поберегся, – не отставал Клэй. – Все-таки Жуть – место опасное.
Муг потер глаза кулаком. Дурацкие ползунки делали его похожим на огромного младенца.
– Кое-кого, ну вот Тьюринга например, я купил у наемников. Только наемники не любят соваться в Жуть, трусят. Туда только «Ренегаты» иногда захаживают. А еще говорят, «Всадники бури» недавно из турне вернулись. Кстати, завтра в Контове будет парад в их честь…
– Так ведь он вчера был, – сказал Гэбриель.
Муг удивленно заморгал.
Клэй отряхнул крошки с рубахи и спросил:
– Ты хоть охрану берешь с собой?
Волшебник, презрительно фыркнув, обвел рукой скромную обитель:
– Где ж мне взять деньги на наемников? Алхимия – дорогое удовольствие. Вот, приторговываю филактерием, свожу концы с концами. Хорошо, в Контове вислых херов – как в промерзшей преисподней, а то б я давно разорился. И вообще, в Жуть я хожу с умом, я же все-таки настоящий волшебник, а не дешевый шарлатан, что сбывает на углу колдовские зелья за серебряную монетку. С парой-тройкой монстров я как-нибудь справлюсь.
К Мугу постепенно возвращалось хорошее настроение, но Клэя не оставляла тревога.
– Меня волнуют не монстры, – заявил он. – А вдруг ты…
Взглянув на Гэбриеля, Клэй замялся и мысленно обозвал себя дураком. Волшебник и так страдал целый день, не стоило напоминать ему о смерти Тьюринга, а заодно и о кончине Фредрика – уж слишком это было жестоко. Однако же Муг только рассмеялся – почти без горечи.
– Что вдруг, Клэй? – спросил он. – Вдруг я подцеплю черногниль?
– Ну, в общем-то, да.
– Так ведь я уже подцепил.
Глава 10
Сквозь зеркало
Слушай, ты не… – начал Клэй и осекся. – Если… – Он снова осекся. – Ты… Не может быть… Ну, это… Неправда, – тупо заявил он.
Гэбриель смотрел ошеломленно, как бедолага, неожиданно попавший на острие кентавровой пики.
Волшебник сбросил левый тапок и поднял ногу, чтобы Клэй сам увидел черную корку на мизинце и безымянном пальце.
– Не бойся, она не заразная. Проклятье Отступника настигает только тех, кто слишком долго шастает по Жути.
Клэю пришло на ум много всяких замечаний, по большей части включавших в себя слова «редкий мудак» и «обалдуй хренов», но он ограничился простым вопросом:
– Ну и ради чего?
– Ради чего я подвергаю себя опасности? – уточнил Муг, надевая тапок и снова усаживаясь в кресло. – Видишь ли, для опытов мне нужны зараженные экземпляры, вот как Тьюринг. Мне надо понять, какие зелья вообще бесполезны, а от каких есть хоть чуть-чуть пользы, и разобраться, почему это происходит.
– Так попросил бы… – Клэй едва не сказал «гнильцов», но вовремя поправился: – Тех, кто уже заразился. Мы вот в Контове одного видели.
Волшебник пожал костлявыми плечами:
– На их прокорм нужны деньги. А потом, с людьми не обойдешься без чувств. Вот я расстроился из-за Тьюринга, а ведь он – дерево! Между прочим, однажды ночью он меня едва не задушил. – Муг печально улыбнулся. – Эх, привязался я к этому стервецу!
– А если против черногнили нет лекарства? – спросил Клэй. – Вдруг ты только зря потратишь время и жизнь свою загубишь ни за что?
Печальная улыбка не сходила с лица волшебника.
– Ну, у меня все равно нет иного выбора. Я полжизни угробил на поиски средства от этой проклятой заразы, да только так ничего и не нашел. К тому же я холост и бездетен. А у тебя вот есть дочка…
– Да, но…
– У вас обоих дочери, – сказал Муг. – А у Матрика уже пять или шесть детей. Между прочим, он король Агрии! А Ганелон… ну, он Ганелон хренов, и этим все сказано. А что я? Какую я по себе память оставлю? Ни семьи, ни друзей – только вы, ребята. Что я такого особенного в этой жизни совершил?