И тут в заднем ряду поднялась значительная фигура Министра Войны. Все заседание он мирно дремал, набираясь сил для своего часа, и вот этот час настал.
— У меня будет ряд вопросов к досточтимому профессору, — произнесла значительная фигура артистическим голосом. — Прежде всего, не будет ли досточтимый профессор столь любезен дать нам разъяснения по поводу как причин, побудивших его обратиться в Барламенд с просьбой о ссужении ему упомянутой суммы, так и целей, в коих он, профессор, намерен использовать эту сумму, если таковая будет ему выделена?
— Объясняю, — сказал профессор. — Деньги нужны для хорошего дела. Принцессы у нас затеяли шить себе платья. Вот, нужно купить еще ниток, ножниц, иголок, наперстков. И материи разной побольше. Пусть шьют.
Министр Войны выслушал ответ, поднял левую бровь, сделал паузу и сказал:
— А не будет ли досточтимый профессор столь любезен объяснить, какими такими соображениями он руководствовался и из каких посылок исходил, когда определил размер необходимой для его целей суммы, каковую он просит сегодня у Барламенда, именно в пять тысяч и ни одним грошем больше либо меньше того?
Профессор понял уже, к чему эти все вопросы. Лучше самого Министра Войны понял. Но выхода не было, пришлось ответить и на второй вопрос, и на третий, и на пятнадцатый, и на сто пятнадцатый… Сто пятнадцатый вопрос звучал так:
— А не будет ли досточтимый профессор любезен удовлетворить наш естественный интерес относительно того, каким предположительно образом повлияет выделение ему суммы в пять тысяч из государственной казны на погодные условия в западных районах Здраны?
За окном стояла ночь, барламендарии спали в креслах, каждый примостив голову на плечо соседу. Глава Правительства изо всех сил таращил усталые глаза, чтобы они не захлопнулись.
— Простите, — сказал он, — я прерву вашу интересную беседу. Заседание пора закрывать. А знаете, профессор, плюньте вы на эти пять тысяч. Пусть ваш завхоз завтра ко мне приедет с телегой на склад, я ему сколько угодно ниток и материи дам. Мне все равно девать некуда.
— Так нечестно! — возмутился Министр Войны.
— Все честно, — ответил Глава Правительства и позвонил в колокольчик.
Барламендарии заворочались, запотягивались, послышались зевки.
— Господа! Пока я не закрыл заседание, хочу предупредить, если так пойдет, то скоро нам придется заседать круглосуточно. Давайте лучше обсуждать только государственные вопросы. А деньгами распоряжаться — на это Министр Финансов есть.
— Правильно! — бурно поддержали главу барламендарии. — У нас горлы… горла… глотки у нас не железные! — и вынесли соответствующую резолюцию.
У Министра Войны от грусти не было сил возражать.
— Ну вот, — шепнул глава правительства профессору, когда все расходились. — Теперь если что — прямо к Министру Финансов обращайтесь.
— Спасибо, — ответил Ифаноф.
А сам подумал, что главные беды еще впереди.
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ ВОРОБЬИ В весеннее время, в безветренный день, На крыше сидел молодой воробей. Ему надоело сегодня летать, Решил он сидеть и ногами болтать. Другой воробей на дороге стоял И под ноги очень серьезно смотрел. Хотел воробей научиться ходить И думал, с какой ему лапы шагнуть. А третий взлетел воробей в небеса И, крылья раскинув, глядел с высоты, И думал он гордо: "А ну их совсем. А может, я просто некрупный орел…" Сочинил Журиг, принц Татский
Глава 14. История хулиганского королевства
Урок политики всегда проходил в классе. На стене висела политическая карта Бланеды. Профессор Ифаноф рассказывал:
— Пятнадцать лет назад умер великий анклийский король Яжа пятый.
— Мой дед! — шепнул на весь класс Журиг.
— Правильно. Дочь Яжи Пятого вышла замуж за короля Тании.
— Моя мама!
— Вот, а кроме Журиговой мамы, у короля были еще два сына-близнеца. Яжа Шестой и Яжа Седьмой. И когда отец их умер, то Шестому суждено было взойти на престол, а Седьмому, который был младше брата на десять минут, всю жизнь оставаться принцем.
Ветя и Фидя пересели с задней парты на переднюю, чтобы лучше слышать.
— И вот наступает день коронации, — продолжал профессор. — И тут выясняется, что оба принца Яжи — Шестые. То есть один-то, конечно, Седьмой, но не признается, и никто в целой Анклии не может его отличить. Оба рыжие и голубоглазые, каждый называет брата самозванцем. Приехала из Тании сестра, но и она руками развела. Помню, говорит, у одного должна быть родинка под мышкой, но у какого — забыла. Что делать? Отложили коронацию раз, другой. А потом один из братьев пропал неизвестно куда. Что ж, подумали придворные, пропал так пропал, сам виноват, в другой раз пропадать не будет. И короновали того, который остался.
Проходит год. Правит король, как умеет. А умеет он, прямо скажем, не очень, крестьяне, того и гляди, забунтуют. И вдруг по стране пошел слух: брат-то короля нашелся! Его-то на острове в тюрьме держали, а он сбежал и теперь собирает всех, кто за справедливость, потому что он и есть настоящий Яжа Шестой. Кто его видел, говорят, точная копия короля, который на монетах отчеканен. А когда законный король займет престол, то все крестьяне получат землю, потому что король этот знает сам, почем фунт лиха.
И пошел народ к объявившемуся королю, и началась крестьянская война. Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы вражественные Анклии страны не стали ей в этот момент дружественными и не прислали свои войска на борьбу с крестьянами. Крестьянская война — вещь заразная, это все короли знают. Победят крестьяне в Анклии, а во Врандзии на них посмотрят — и тоже захотят. И в Идалии захотят, и в Кермании. Что тогда с королями будет? А так короли прислали в Анклию войска и крестьянскую армию разгромили.
Остатки армии крестьянский король увел на север, в Жотландию. В этой холодной скалистой стране не было людского жилья, только развалины древних крепостей. Пришельцы поселились в землянках, в пещерах. Но чем жить? Хлеб посадили — не растет. Овец разводить — так их в пути съели. Многие крестьяне не выдержали, вернулись на милость анклийского короля. Кто выдержал занялся хулиганством. Крестьянский король стал королем хулиганским.
Прошло с тех пор тринадцать лет. За это время обстановка с хулиганством на Бланеде сильно изменилась. В каждой стране теперь в лесах обитают хулиганские шайки, а атаманы их подчиняются жотландскому королю. Кто не подчиняется, тех выгоняют из хулиганского братства, и полиция с теми легко справляется. Записаться в хулиганы стало очень сложно, а чтобы стать атаманом, надо окончить Жотландский Институт Хулиганства, изучить там хулиганство дорожное, лесное, морское. Говорят, даже есть секретная кафедра воздушного хулиганства. А король Жотландии теперь один из самых могущественных королей, хоть другие короли и стыдятся это признавать.
— Мой дядя! — гордо сказал Журиг.
Все немножко позавидовали Журигу, и только рыжая Лита презрительно усмехнулась.
Ифаноф рассказывал про Жотландию, но ни слова не сказал о том, что вместе с королем хулиганов в полуразрушенном замке жила дочь короля. Дочь выросла без матери, среди мужчин, она ловко лазала по скалам, бегала, как ветер, скакала на любом коне… Был у нее и клавесин, но играть на нем она не умела, лишь иногда одним пальчиком выстукивала странную мелодию…
И никто почти на всей Бланеде не знал, что король хулиганов отправил свою дочь учиться в Школу Мудрых Правителей. Знал об этом профессор, да знали хулиганы из ближнего леса, которым было поручено тайно охранять принцессу.