- Это то, что я думаю? – и без того большие глаза Кайла удивленно округлились.
- Ага. То самое. – Не стала отрицать я.
Главное, что принуждать никого не нужно. Не смогла бы причинить боль невинному живому существу, даже если передо мной хищник. Я ворковала с кошкой и думала о том, как же хорошо, что не нужно ходить по вольерам, брать на руки странных и зачастую неприятных животных. А басти, она же мне только для вида покорится, а потом просто уйдет по своим неотложным кошачьим делам. Все складывалось как нельзя лучше.
За прозрачной мерцающей стеной очкарик и Лори о чем-то оживленно спорили, присев у смешного, раздувшегося как шар, шипящего зверька. Он был бы вполне похож на земного перекормленного хомяка, если бы не длинный пушистый хвост и не шипы, напоминающие иглы, которые он выпускал из брюшка при малейшей опасности.
С другой стороны от нас Улита Марси дрессировала змеехвоста. Зверушка напоминала невысокого оленя с пушистыми крыльями и длинным чешуйчатым хвостом. Кайл предлагал обратить на него внимание, но животное плевалось парализующим ядом, а я не умела выставлять щит. Идея с объединением наших с Арбореем сил провалилась, потому что все конкурсантки были на виду и занимались в одном месте.
Сразу за Улитой Ирилла истязала бедного мунга. И хотя я старалась не смотреть в ту сторону, но каждый раз вздрагивала, услышав его наполненный болью рев.
Кошка отобедала, благодарно потерлась о мои ноги и демонстративно уселась умываться. Я же совершенно не знала чем заняться. Получалось, что условия конкурса мною уже выполнены, но до официального решения еще оставалось немало времени.
Кайл о чем-то разговаривал с очкариком, и я оказалась предоставленной самой себе. В пустом секторе, где кошка удобно развалилась, выставив кверху пятнистое брюхо и громко мурча, делать было совершенно нечего. А вот сокровища склада, от которых неженка Лори приходила в ужас, меня почему-то манили. Тем более, смотрители наблюдали только за секторами и абсолютно не замечали, что творится у них под носом.
Конечно, заглядывать в ящики и разворачивать свертки мне бы никто не позволил, но осмотреть скелеты, представляя себе, что это были за животные, я вполне могла.
Занятие и фантазии настолько увлекли меня, что сама не заметила, как подошла к старому знакомцу. Яйцо виверны стояло в своей странной корзинке. Рядом валялась табличка с нарисованным взрослым ящером и кратким описанием. Точно для музея готовили. Я уже имела возможность рассмотреть животное в храме. Там каменная виверна была огромной, а зубы в ее пасти были размером с мое предплечие. Поэтому картинка меня не особо заинтересовала, а вот яйцо притягивало взгляд.
Что же ты такое? Чья-то искусная поделка или все же малыш, который никогда так и не увидит мир, не раскроет перепончатые крылья и не взмоет в чистое небо Ашшура? Пористую поверхность покрывало множество мелких трещин и выемок. Вряд ли мастера стали бы создавать экспонат с таким количеством дефектов. Наверное, яйцо действительно было реальным, а потом из-за чего-то погибло и так и осталось навсегда всего лишь яйцом. И так жалко стало так и не проклюнувшуюся жизнь. Поддавшись какому-то сумасшедшему порыву, протянула руки и коснулась бугристой и почему-то теплой поверхности.
- Малыш-малыш! – ласково потерла шершавый бок и вздрогнула. На секунду мне показалось, что внутри что-то стукнуло. Слабенько так, но совершенно отчетливо.
Не может быть! Наверняка, от удара часть пересохшего белка отвалилась.
- Нин! – позвал меня Кайл.
Рядом с ним через перегородку стояла Улита и о чем-то мило беседовала. Мне совсем не понравились кокетливые взгляды, которые девушка бросала на Арборея. Не стоит тянуть руки за чужими шоколадками! Иначе можно остаться и без них. Я поспешила туда и, встав рядом, обняла Кайла за талию. Нинка-Нинка! Женщина в любом возрасте остается женщиной и жуткой собственницей, конечно. Ты же, как бы ни отрицала, сейчас всему миру ненавязчиво показала, кому принадлежит этот мужчина. Но, судя по его довольной улыбке, он нисколько не возражал.
Улита заметила. Ее взгляды стали попроще, а улыбка из призывной превратилась в фальшиво-приклеенную. И поделом! Ха! Предупреждать она меня об опасности задумала, а сама? Сама, как Ирилла, слюни на Кайла пускает.
Впрочем, и Роклор из своего сектора наблюдала, не сводя глаз с моей загребущей руки на Арборее. И если бы взглядом можно было поджечь, я бы уже полыхала как сухие ветки в костре.
Кайл склонился, и его теплые губы коснулись моего виска.
- Устала? – шепнул он, и бережно заправил за рог выбившийся локон.
Ответить я не успела. Не знаю, как это произошло, но я словно кожей почувствовала опасность. Вроде и не предвещало ее ничего, и тут вдруг раз, и магические щиты, делившие пространство на сектора исчезли.
Растерялись все, кто находился в этот момент в зале: и люди, и ашассы, и звери. Потом я увидела его, мунга. Страшного, разъяренного, с едва отросшей на морде и боках шерстью. Он ревел, хрипел и несся прямо на Улиту, которая, не в силах пошевелиться, вглядывалась в кровавые глаза своей смерти.
Улита… Нет! Ты предупреждала о мести меня, а отомстили первой тебе! Но как же я ошиблась. Огромная туша лишь отбросила ошалевшую от ужаса Марси с дороги, всего лишь мотнув рогатой головой. Девушка повалилась на пол ангара. Но бык даже не обратил на это внимания. Он смотрел… Он смотрел на меня!
Секунда, и между мной и мунгом не остается преград. Улита застонала. Не ее смерть перебирает шестью ногами – моя!
Глаза животного светлеют, спадает красная пелена, уступая небесно-голубому. Но вот остановиться зверь уже не может, и пасть, наполненная острыми зубами, все ближе.
- Кайл… Кайл… - я хочу орать во все горло, звать на помощь, но почему-то шепчу.
- Ни-и-и-ин! – от мощного крика едва не лопаются перепонки, и широкая спина вдруг ограждает от всех бед.
Полыхает огонь, сметая все на своем пути. Сильный, ровный, а за ним… За ним глухой удар, словно что-то тяжелое и огромное со всего размаху впечаталось в стену. Обиженный рев мунга, топот смотрителей, визг конкурсанток и руки, надежные, чуть шершавые руки, обнимающие меня крепко.
- Кайл…
- Испугалась? – шепчет он, прижимая меня к груди, словно любимую плюшевую игрушку.
Ох, не то слово. Совсем не то. На Земле я бы выразилась сильнее, крепче и образнее. Сердце еще скачет бешеной белкой в груди, но липкие черные щупальца ужаса отступают.
- Кайл…
- Я здесь, Нин. Здесь, рядом.
- Мунг… - хрипло выдохнула я.
- Жив, им сейчас занимаются смотрители.
- Хорошо.
- Лекарей сюда! Восстановить защиту! Чего встали? Бегом! Бегом! – мощный голос шиена Хассера перекрыл все звуки помещения.
А мне вдруг стало плохо. Совсем. Подкатила тошнота, в ушах зазвенело, и я согнулась пополам, оттолкнув Арборея. Как не вовремя! Как же не вовремя! Яркими вспышками в голове возникали неясные образы. Сначала неясные, но с каждым новым заходом они становились все отчетливее.
- По три человека на перегородку! Начали! Животных! Уводите животных!
О, этот голос! Конечно, не такой громкий и вовсе не уверенный, но я слышала его в ту страшную ночь. В ночь моей гибели. Не я слышала – Нинель. Он был там, на башне и говорил, говорил. Дядя! Воспоминания с тупой болью вливались в меня, причиняя все новые и новые страдания.
- Ши Дарвиш, что с Марси? – голос Хассера проникает в меня, ставит на колени.
И я падаю, сворачиваясь клубком на холодном полу. Голова! Моя голова сейчас взорвется! О, боже! Где взять силы, чтобы вынести все это?
- Девочка моя… Единственная…
Арборей, самый сладкий из всех шоколадных батончиков двух миров, сидит рядом, вытянув ноги, помогает мне подняться и опереться спиной на его грудь.
- Дыши. Просто глубоко дыши. И больше никогда не смей меня отталкивать!
Боль отступает. Сознание проясняется. Камак не обманул. Он дал мне память шиены Лигейрос, только ее изменили, искусственно удалив все нужно. Но теперь я знала правду. Знала. Но вот что с этим знанием делать, пока не понимала.