Он не династический дворянин, а титульный — то есть графское достоинство получил не по наследству, а в качестве награды за верную службу немедийскому Пятому департаменту. Вышел в люди из самых низов, начинал карьеру с тайного осведомителя городской стражи в «веселом квартале» Бельверуса, успешно совмещая это занятие с ремеслом сутенера… Замечу, что подобные типы, просквозившие в вельможи с самого дна, отчетливо подразделяются на две категории: первые стараются навсегда забыть о своем свинопасьем прошлом и корчат из себя едва ли не прямых потомков Первых Королей, вторые ограждают грязную канаву, из которой вылезли, ажурной решеточкой с позолотой и с удовольствием показывают ее всем интересующимся. Граф Лорас относится к тем, для кого нищая молодость остается дурным сном и наваждением — теперь он утонченный дворянин с изысканными манерами и чарующим обликом. Но я — то знаю некоторые подробности его чудесных приключений в вонючих предместьях Бельверуса, меня завитыми локонами и туранскими благовониями не проведешь.
Случись кому-нибудь из наших придворных вертопрахов, принимающих у себя милого немедийского графа, ездящих с ним на охоты или прогулки за городом, прочесть десяток-другой не самых впечатляющих пергаментов из посвященных Лорасу донесений, все кончилось бы глубоким обмороком. Сиротское детство, воровская юность, сводническая молодость и шпионская зрелость… Уверен, прекрасным дамам Лорас объясняет наличие нескольких шрамов благородными поединками или подвигами на войне, а вовсе не поножовщиной в низкопробном притоне, когда его светлость едва остался жив…
Что еще? Два смертных приговора за темные делишки и соглядатайство в Офире и Бритунии. Маленькие личные слабости — на Лораса несколько раз жаловались лишенные целомудрия юные девицы, причем не все из них оказались в его пылких объятиях добровольно. К числу слабостей можно отнести и болезненное пристрастие к трактатам по черной магии — если глава Вертрауэна, граф Мораддин относится к этому увлечению Лораса спокойно, то меня чернокнижие (даже насквозь любительское) настораживает. Граф бережет здоровье и ясный ум — в пьянстве или употреблении лотоса не замечен, ежедневно упражняется с оружием и лошадьми, отличный наездник. Обожает вульгарную роскошь, как и все бывшие нищеброды — даже сейчас, зная о предстоящем деловом разговоре, разоделся в парчу, нацепил массу побрякушек и серьги с черным жемчугом. В Тарантии предпочитает общество высоких чинов из военного и казначейского коллегиумов и причины тому вполне объяснимы — ремесло обязывает.
При всей неприязни к этому месьору я не могу отрицать одно: Лорас хитер и умен. Мораддин никогда не отправил бы в Аквилонию полного идиота и не поставил бы его на должность главы конфидентов Пятого департамента, каковые обеспечивают пресловутое душевное согласие от лица Немедии.
Мы отлично знаем, кто он такой, а он знает, что мы знаем… Графа никто не станет хватать за ворот и тащить в пыточный подвал, равно как и в Бельверусе не тронут моего личного посланника — этикет обязывает. Латерана всего лишь препятствует излишне бурной деятельности Лораса да изредка мягко намекает, что чересчур зарываться не следует, иначе высылки не миновать. Все в рамках жесткого неписаного этикета, уж не обессудьте. А для светского общества граф Лорас остается богатым немедийским дворянином, прожигателем жизни и галантным благовоспитанным человеком.
— Неужели я ухитрился наступить Латеране на любимую мозоль? — с чуть издевательской ленцой вещал граф, встречу с которым я назначил в одном из салонов Тарантии, каковой содержала наша тайная служба как раз для таких целей. — Какие нынче в Аквилонии секреты, а месьор Гленнор? Воевать Трон Льва не собирается, у вас, простите, золота не хватит. Денежные тайны? Нам, бесспорно, известно, кто и сколько украл из королевской сокровищницы, но сведения эти абсолютно бесполезны. До тех пор, пока достославная Латерана не надумает отправить кое-кого на эшафот — в этом случае Вертрауэн охотно поделится с вами любыми донесениями… Но ведь Латерана еще долго не надумает, верно?
Вот скотина! Решился попрекать меня тем, что я не в состоянии упрятать за решетку канцлера или Великого герцога Даргена! Хочется узнать, а что оставалось бы делать Лорасу на моем месте? Не верится, что граф явился бы во дворец с десятком гвардейцев и взял его светлость Редрика под стражу, предъявив обвинение в разграблении казны. Последствия такого поступка вполне предсказуемы и печальны.
— Лорас, я позвал тебя отнюдь не для упражнений в острословии или глупых пикировок, строго сказал я, давая графу понять, кто именно здесь командует. — Сам знаешь, достаточно мне кивнуть и…
— Господин барон изволит угрожать? — ответив мне невинным взглядом новорожденного, поинтересовался немедиец. — Чем я заслужил эдакую немилость?
— Хватит, — поморщился я. — Ты можешь найти способ как можно быстрее снестись с Бельверусом и графом Мораддином Эрде? Своего гонца я отправлять не стану, это долго и опасно. Уверен, в твоих закромах отыщется нечто более действенное, чем пергамент… — я подумал, пожал плечами и как бы невзначай ввернул: — Нечто наподобие портала Синего Камня. Немедийская тайная служба без оглядок использует самую разнообразную магию, вдруг им известен и такой способ общения?
— Синий Камень? — изумился граф Лорас. — Вам-то откуда… Гленнор, ты меня поразил в самое сердце. Я недаром питал уважение к Латеране. Увы, купленных у гномов инклюзов, способных создавать портал, единицы. Что бы тебе не докладывали, у меня такого камня сейчас нет. Был некоторое время назад, однако я вернул его по первому требованию Бельверуса.
— Отдал сапфир Росите из Мессантии? наиласковейше осведомился я. — Мой помощник, Кертис, встречался с госпожой Роситой несколько дней назад в правобережной Боссонии… Ее светлость направлялась в Велитриум. Надеюсь, доехала?
Лорас мгновенно сбросил маску учтивого гостя и ощерился так, что я едва вино не расплескал. Оскалившаяся морда опасного хищника.
— Учти, если с Роситой что-нибудь случилось… — прошипел граф, пожирая меня взглядом. — Ты не представляешь, что тебя ждет!
— Как ты несдержан, Лорас, — я вздохнул, не ожидав от собеседника настолько бурного проявления эмоций. — Графиня Ринга сама решила поговорить с Кертисом, они расстались в дружеском расположении друг ко другу. С Роситой по воле Латераны ничего «случиться» не может. Равно как и с тобой. Откуда такие пошлые мысли, граф?
— С вас станется, — уже куда спокойнее буркнул Лорас. — Сам знаешь, методы у Латераны и Вертрауэна одинаковы, особенно когда дело касается интересов государства.
— Только не надо обвинять нас в ваших собственных грехах, — парировал я. — Интересы Аквилонии сейчас касаются лишь внутреннего положения самой Аквилонии. Мы не склонны к внешней экспансии, как благополучная и богатая Немедийская монархия.
— Намекаешь на то, что мы собираемся воспользоваться вашей слабостью? В другие времена король Нимед не стал бы раздумывать, но сейчас… Полагаю, ты осведомлен, как дорого нам обходится принуждение к покорности настолько огромных протекторатов как Замора и Коринфия? Если мы начнем войну с Троном Льва, расходы превысят все мыслимые пределы, Немедия разорится. Если разорение одной из держав Заката — Аквилонии — не вызовет бури, то когда равновесие окончательно разрушится, вместо нас на историческую сцену выйдут Зингара, Офир и Коф. А мы превратимся в провинции Полуденных стран.
— Разумно, — согласился я, выбирая примирительный тон. Лорас, будь он хоть тысячу раз плебеем, отлично соображает и решился на откровенность. — Граф, все-таки, могу я немедленно связаться через тебя с Мораддином Эрде? Срочная соколиная почта?