Облавы прокатились на следующий же день после взятия Киева. Начали с подольской синагоги, где хранились древние книги и свитки. Немецкие автоматчики загнали всех прихожан в подвал, а вечером вывели их в глухой яр и там расстреляли. Правда, потом говорили, что их расстреляли на берегу Днепра: жители Подола видели, как утром к берегу прибило распухшие трупы в белых талесах и мешочки с молитвенными принадлежностями.
А ценные книги немцы вывезли: в синагогу вошли мужчины в штатском и, пересмотрев фолианты, приказали солдатам упаковать отобранное в металлические ящики. Потом все увезли и продали через нейтральные страны американским евреям. Потому что лишь американские евреи могли тогда дать за эти книги большие баксы.
7
Заморосил мелкий дождь, ветер задул сильнее. Илья поднял воротник пальто и спрятал лицо в эту ненадежную крепость.
А что, если он сегодня вообще не появится в редакции? Позвонит и скажет, что заболел. Но его – столь ценного работника – ведь могут уволить! Или уже уволили? Придет в редакцию, а на его столе лежит конверт с последним чеком. Куда же он тогда пойдет? За прилавок в «Макдональдс»? Или швейцаром?..
– Подайте ветерану иракской войны, – перед ним стоял мужик в лохмотьях, из кармана куртки торчало горлышко бутылки.
Протянув бродяге мелочь, Илья сбежал по ступенькам в подземку.
В полупустом вагоне какой-то мрачный тип подносил ко рту зажатую в кулаке сигарету, и воздух наполнялся пряным запахом марихуаны. На следующей остановке вошли двое хасидов. Один достал маленький молитвенник и, накручивая пейс на свой указательный палец, углубился в чтение. Другой развернул «Уолл-стрит джорнел» с последними биржевыми новостями и тоже углубился. Тот, кто с «Уолл-стрит», похож на хозяина дома, где живет Илья. Впрочем, и тот, с молитвенником, тоже похож.
Хозяин дома – добрый человек, лет пятидесяти пяти, может, постарше – поди, догадайся за густой бородой и очками. Шестеро детей, ждет седьмого. Он может часами рассказывать о грядущем приходе Мошиаха и советует Илье чаще ходить в синагогу. Но скажи ему, что деньги за квартиру он получит на день позже… только скажи.
Получив деньги за квартиру, хозяин обычно подходит к окну. Пересчитывает. Губы за пегой бородой беззвучно шевелятся. Купюры достоинством в 50 и 100 долларов рассматривает на свет, щупает, трет ногтем. Затем поднимает глаза к небу – задает Всевышнему задачу на сложение и, получив правильный ответ, прячет деньги глубоко в карман лапсердака. Лишь тогда из его глаз струится свет глубокого душевного покоя.
Когда Илья только приехал в Нью-Йорк и снял эту квартиру, хозяин здорово ему помог – устроил в ешиву. Разумеется, не директором, а уборщиком.
По ешиве, как кролики, носились худые мальчики в очках и ермолках. Начались занятия. Илья взял швабру и несколько раз прошелся ею по полу в коридоре. Затем поставил швабру на место и ушел домой. По дороге вспоминал, как когда-то в Киеве сам едва не стал ешиботником.
…Он оканчивал университет, а на Подоле при синагоге открылась первая, еще тогда полуподпольная ешива. Там, за столами, сидело несколько парней, в ермолках и с первыми побегами пейсов.
Мужчина лет сорока, в черном, читал лекцию о сотворении мира. Он говорил на чистом русском языке, лучше преподавателя русской филологии в университете. Раскрывал тайны Торы:
– Извечно существует Всевышний, и души евреев окружают Его Престол. Всевышний отправляет души на землю, чтобы Ему возводили Храм. Когда Храм будет построен, явится Мессия – в пенье труб и громе литавр…
Илья слушал и завидовал этому еврею в потертом пиджачке, который сегодня все еще продолжает верить в эту милую сказку. Тем более здесь, на Подоле, где полвека назад в Днепре плавали трупы расстрелянных раввинов, в Бабьем Яру безостановочно строчил пулемет и соседи выдавали евреев за буханку хлеба...
Илье предложили учиться, но при условии, что жить он будет в общежитии неподалеку от синагоги. Будет изучать Тору, древний и современный иврит. И лишь раз в неделю – в субботу – разрешалось покидать эту еврейскую бурсу.
Как раз был май, цвели каштаны и сирень, в густом теплом воздухе с жужжанием проносились хрущи. Наверное, в такую пору гоголевский Андрий встретил в Киеве панночку, которая сгубила его казацкую долю. Панночкой была Инка, ладная, налитая. Страшно хотела замуж. Но упорствовал Илья. И тогда на горизонте возник другой казак – сумрачный студент из Ирана, заканчивавший в университете факультет международных отношений. Он и увез Инку в Тегеран как законную свою супругу…