– За встречу! – он поднял и свою пивную банку.
Сказать по правде, Глен сам себе был противен в этот час. Что за допрос с пристрастием он устроил этой бедной девочке, выросшей практически без отца? С каким пристальным вниманием, напрягая свой острый взгляд, от которого не могла скрыться ни малейшая крапинка, он сейчас изучал этот живой экспонат – Нелю, стараясь обнаружить в ней хоть какие-то черты сходства с собой.
Большие темно-карие глаза, пухлые, но красивой формы губы, мягкий подбородок – нет, все это Кирино. Какая поразительная схожесть матери и дочки, трудно поверить! Кира, перед ним сидела Кира, девятнадцати лет, с ее характерным поворотом головы, непринужденностью движений, наивностью, доверчивостью, сумасбродством, словом, Кира. «Кира... Неужели двадцать лет пронеслось с тех пор, как мы, вернувшись с театра, сидели в кухне, в твоей московской квартире, где над головой тикали часы и молчала до срока злая кукушка?..»
...В тот вечер на Кире было шерстяное лиловое платье. Черные крупные бусы на шее подчеркивали красоту огромных глаз. Глеб что-то рассказывал, а Кира слушала, вставляя колкие комментарии. Глаза ее блестели все сильнее, все жарче. А на улице было холодно, так холодно и снежно, как никогда, и Глеб молился в душе всем богам, чтоб они подбросили еще снежку, самую малость, и тогда ее мама, эта ведьма, может, останется на ночь у своей сестры.
Потом Кира нежным котенком куталась в одеяло, молча наблюдая, как Глеб колдует у заиндевевшего белым дремучим лесом окна. Он дышал на стекло в разных местах и выводил на нем причудливые вензеля, то и дело, наклоняясь, чтобы в слабом свете ночника увидеть, соблюдена ли симметричность в узоре...
– Почему вы ничего не спрашиваете про маму? – возмутилась Неля и, не дожидаясь, сама начала рассказывать.
«Нет, скорее всего, не дочка. Единственная улика – нос, прямой и длинноватый, точно как мой. Но и у потомственного дворянина Трубецкого мог быть точно такой же прямой нос». Чернова вдруг охватила странная злоба на того Трубецкого – вспышка запоздалой ревности. «Подлец! Морально искалечил ребенка! Десять лет не хотел видеть родную дочь! А вдруг... Трубецкой тоже подозревал что-то? Догадывался, что Кира беременна не от него? Ох, уж эти женщины!..» – Чернов на миг проникся мужской солидарностью и даже сочувствием к тому неизвестному князю-циррознику. «Н-да, в общем, мы оба с ним остались с носом», – мысленно резюмировал, вслух же промолвил:
– Ты наверняка устала и хочешь спать, да?
За окнами уже стемнело. Весь день был наполнен такими впечатлениями, такой духотой, что теперь, после пива, по телу Глена потекла приятная истома. Захотелось принять душ, лечь, посмотреть телевизор.
Неля, тоже уставшая от перелета и впечатлений, умолкла, сладко потянулась, выгнувши по-кошачьи спину. Ее большие груди рельефно обозначились под легкой футболкой:
– Да, не мешало бы вздремнуть.
«Соски, похоже, маленькие, острые, – отметил Глен, вставая, чтобы убрать со стола. – Что же теперь мне делать? Терпеть? Или, как отец Сергий, отрубить себе палец?» Он подставил нож под струю горячей воды, стер мочалкой с лезвия присохшие крошки.
– Давайте, я вам помогу, – Неля стала рядом и как будто попыталась легонечко отодвинуть Чернова своими бедрами в шортах.
– Нет, спасибо, я сам. Видишь ли, я – закоренелый холостяк, покрытый ракушками привычек. А холостяки – самые безнадежные консерваторы.
– Не хотите – не надо, – сказала Неля, выходя из кухни.
«Обиделась, что ли?» Со злостью он еще раз тиранул мочалкой по ножу. «Девочка, похоже, с характером. Как и ее мамаша. Черт бы их всех побрал!»
Глава 4
Ночь. Монотонно урчит кондиционер. Сквозь окна льется в комнату тусклый свет.
Глен, с закинутыми за голову руками, лежит на диване в черных спортивных трусах. Худые ровные ноги вытянуты, ребра грудной клетки круто вздымаются, на месте живота – впадина. Свет слишком слаб, чтобы различить редкие волосы на груди Глена.
Его глаза открыты. Разговоры с московской гостьей, воспоминания нежданно растревожили, разбередили раны.
Он смотрит на свой портрет на стене, когда-то написанный Давидом. Черты лица на портрете из-за слабого света сейчас практически не видны.