С двоюродным братом и его женой Григорий виделся редко. Это и понятно: зачем иметь дело с такими людьми, как Яков Петрович и Лидия Адамовна? Что с них возьмешь? Яков Петрович работал до пенсии на заводе вахтером, Лидия Адамовна в прошлом – самая заурядная няня в детском саду. Люди они маленькие, простецкие, как говорится, ни то ни сё.
Но случилось так, что жена Григория скоропостижно скончалась, как свидетельствовало заключение медэкспертизы, – от рака. Хотя на похоронах слышался шепоток: дескать, никакого рака не было, она отравилась, не в силах больше мучиться с мужем-пропойцей. Как бы то ни было, ее похоронили, и Григорий остался с пятнадцатилетним сыном. Запил сильнее прежнего и вскоре превратился в законченного алкоголика. Сын же его связался со шпаной, начал потихоньку таскать из дома все нажитое родителями.
Узнав, что с Григорием беда, Яков Петрович поспешил к брату. Долго топтался у дверей, наконец, позвонил. Вошел – и застыл, пораженный: Григорий, мертвецки пьяный, валялся на полу, а его сын резался с дружками в карты. Шкафы и сервант – нараспашку, ящики выдвинуты, словом, кавардак. Яков Петрович набрался духу и в каком-то истерическом негодовании прогнал шпану. Вызвал брату «скорую».
Вернувшись из нарколечебницы, Григорий некоторое время продержался. Но в годовщину смерти жены пригубил рюмку и… снова запил.
Яков Петрович ухаживал за братом, который, кстати сказать, нередко выгонял «опекуна», когда тот отказывался принести ему водку. Обижался, уходил, давая себе слово больше не возвращаться в тот дом. Но через несколько дней снова появлялся. Григорию становилось все хуже, приезжала одна «скорая» за другой, ставили капельницы, делали уколы. Сын тем временем продавал и проигрывал в карты то, что не успел пропить отец. Пропали и мебель, и шубы, и хрусталь. В конце октября Григорий, посеревший и распухший от цирроза печени, умер. Его кремировали, урну с прахом Яков Петрович забрал домой.
Вскоре после смерти отца в милицию угодил сын – участвовал в ограблении. Его судили и отправили в колонию.
Яков Петрович написал несколько писем в Америку родственникам Григория, мол, случилось такое горе, но никакого ответа от них не получил. Да и что, позвольте, могли ответить родственники из Америки? Чем помочь?
Урна с прахом долго стояла в шкафу, и Яков Петрович не знал, как ею распорядиться. Однажды ночью ему вдруг приснился Григорий. Посиневший, с всклокоченными волосами, спрашивал: «Ты почему, братуха, не хочешь со мной разговаривать?» Через несколько недель покойный снова явился во сне, опять просил поговорить с ним. Яков Петрович не был суеверен, но от этих визитов ему стало немножко не по себе.
Рассказал жене о своих снах. Добавил, что брат все же был несчастлив.
– Что ты все плачешься о нем? Алкоголик, загнал в гроб свою жену, оставил ребенка сиротой. Мало ты за ним ухаживал? Мало сидел в больницах? Сколько раз он тебя прогонял? Да ты ему никогда не был нужен. А теперь переживаешь.
Слова супруги, жестокие, но правдивые, неприятно резанули.
– Да, да. Но ведь все равно – брат.
– Вообще-то, если жалуется – значит, ему ТАМ плохо. Просит помощи, – сказала она.
– А почему просит меня?
– А кого же еще? Его же и ювелиры, и бизнесмены – все бросили. Ты один такой дурной остался.
После этого разговора он твердо решил урну с прахом захоронить. На кладбище в бюро справок узнал участок и место, где похоронены родители Григория. Заказал металлическую табличку с гравировкой, на заводе сделали скобы. В один день сказал жене:
– Нужно бы на кладбище съездить, давно у тещи на могиле не были. Там еще одно дело есть…
3
Солнце подбиралось к зениту, когда они отыскали сто шестой участок. Именно там, как сообщили в справочном, находится могила Яревских – родителей Григория.
Старый, запущенный участок зарос кустарником и бурьяном. Все говорило о том, что здесь давно никого не хоронят и ко многим могилам приходят очень редко.
– Постой здесь, а я поищу могилу, – сказал он жене.