Решившись наняться на работу к самому королю, Криворучкин не ожидал, что тот будет настолько отличаться от предшественника и королевы Эрменгарды. Да, он ездил по городам, стремясь лично устранить всякую несправедливость. Общался с людьми, своим поведением показывая, что они ему небезразличны. Это видели царосцы.
Оказавшись в свите, Криворучкин неожиданно открыл для себя другие стороны монарха, и будто озарение снизошло: Натрияхлоридий – тоже человек. Не просто ходячая неудача вперемешку с состраданием и жаждой действий.
Крик в ночи, повторяющий имя Амари Цароского, возмущения действиями наместников или раскаяние, если допустил оплошность. Самоотречение и справедливые обвинения. И он всегда компенсировал убытки, которые кто-то нёс, если король случайно что-нибудь ломал. Из всего этого сложился полноценный портрет человека тонко чувствующего и порой неуравновешенного. Эмоции часто главенствовали, но Натрияхлоридий не был лишён рационального мышления. И старался не повторять раз совершённых ошибок.
И вот теперь дети. С ними он ожил просто невероятно! Не отмахивался ни от кого, всех выслушивал и активно поддерживал разговор. Даже не отказался мяч покидать, хоть это и закончилось вывихом кисти. Криворучкин подумал тогда, что король может стать неплохим отцом… если повезёт найти невесту. Всё же невезение порой отталкивало, и тяжёлые травмы заставляли людей волноваться за жизнь владыки. А это был тот фактор, который сдержит общее счастье Цароса. Да и какая женщина вообще выдержит рядом с таким супругом?
«Хотя и к его травмам, наверное, можно привыкнуть», - Думал писарь, шагая позади и оглядываясь.
Король отвечал на приветствия, то и дело оступался или запинался, его поддерживали Илиштольц и Тризнов. В какой-то момент Натрияхлоридий умудрился подвернуть ногу, и пришлось немного подождать, пока боль притихнет. А потом король спокойно пошёл дальше, чуть прихрамывая, и от помощи отказался – не так уж сложно было шагать. Тризнов настаивать не стал, и это дало понять, что волноваться не о чем. И всё же такое терпение было ярким контрастом в сравнении с изнеженными богачами: любой из них приказал бы себя после такого инцидента нести. Но ведь Натрияхлоридий был привычен к боли…
Они проходили мимо ряда лавок, и король уже указал, куда нужно зайти – в книжную. А потом откуда-то сбоку донёсся грохот, а следом крик:
- Осторожно!
Слышавшие это резко обернулись. Из кустов между домами вылетело что-то чёрное. Криворучкин помнил только, как прыгнул вперёд, чтобы оттолкнуть короля с дороги, но нечто, в котором он спустя миг опознал рояль, опередило его, и каким-то образом миновав Илиштольца, отшвырнуло Натрияхлоридия прямо на открывшуюся дверь лавки.
Тризнов первым подбежал к упавшему королю и бесцеремонно оттолкнул рояль обратно. Вокруг поднялся шум, бледный покупатель так и застыл на пороге. А через кусты перемахнули на дорогу два обеспокоенных грузчика.
Илиштольц и Криворучкин поспешили к врачу. Тот уже отбросил разбитые очки и профессиональными движениями прощупывал пострадавшего. По лбу короля струилась кровь, а глаза были крепко закрыты. То, что он не шевелился, заставило сердце подскочить от нехорошего предчувствия.
- М-да, - прозвучал в неожиданно навалившейся тишине голос Тризнова. – Где здесь продают недорогие гробы?