***
Утро встретило короля милостиво: погода не поменялась. Привычно нашарив очки, Нат поднялся и распахнул шторы. Вместе с тусклым светом утра в комнату ворвался чуть приглушённый оконными стёклами щебет птиц.
Вчерашние сомнения и тревоги притупились, и вспомнил о матушке король уже спокойнее. Пусть он ей безразличен. Вчера она всего лишь переживала смерть Амари, а ситуация с Натом ей просто напомнила ту безысходность, которую она испытала у кабинета в тот роковой день. Да, она не примет младшего сына, но он обязан сделать хоть что-то, чтобы её подбодрить. Не хотелось, чтобы кто-то страдал так же, как он, пусть и молча.
В молитвенную комнату он вошёл в приподнятом настроении, готовясь осуществить свой план во что бы то ни стало. К тому же грела мысль, что сегодня он поставит зарвавшихся министров на место. Наконец власть в его руках, и он сам будет решать, что делать со страной. Больше ни один чиновник не посмеет творить беззаконие!
«Амари, я добьюсь, чтобы наши наработки не пропали зря. Спасибо, что поддерживал меня всю жизнь».
Мысли о брате отозвались в душе грустной теплотой. Ему не уничтожить в себе горечь потери, но ужиться с ней было возможно.
Эрменгарда несколько удивилась, когда он заявил, что прочтёт молитвы сам. И уже после обращений к Праматери они вдвоём направились в столовую.
Почувствовав в себе силы, которых был лишён в первые дни без брата, король отодвинул для матушки стул, и только потом опустился на своё место. И за завтраком предупредительно подавал ей всё, что она некогда брала сама.
Женщина была выведена из равновесия и не понимала, что происходит с сыном. Поездка сильно его изменила, он стал уверенным в себе, а теперь ещё и покровительственно брал на себя заботы о ней. Филипп I никогда не был мягок с ней, не пытался даже казаться примерным мужем и правителем. Так что сейчас она будто попала в ту сказку, о которой мечтает каждая девочка: рядом галантный кавалер, который предупреждает все её пожелания, старается угодить.
Будто душа Амари вселилась в тело брата.
«Он так похож на Амари, - её сердце сжалось от наплыва непонятных чувств. – Как это возможно, чтобы неудачник мог быть таким? Таким взрослым, умным… расположить к себе народ, чего-то достигнуть? Но ведь смог! И… он ведь мой сын. Второй, но всё-таки сын…».
Рука с ложкой дрогнула, но Эрменгарда привычно смогла взять себя в руки. Потом покосилась на Ната: не заметил ли? Но он в это время переключился на суп.
Она сама выловила фрикадельку и, чувствуя, что должна наконец что-то сказать, произнесла… и будто из себя выдавила признание. Кому она это говорила? Неужели неудачнику? Или же родному сыну?
- Натрияхлоридий. Ты… неплохо справляешься.
Нат замер – благо, ложку ко рту не поднёс, не то бы подавился! Чувствуя, как запылали щёки, он всё же взглянул на королеву.
- Благодарю.
И вдруг понял, что её одобрение ему тоже важно. Просто поддержка родного человека. Как же это было прекрасно…