— Ты всё ещё недооцениваешь ангенорских быков. — Согейр ответил на дружеское рукопожатие. — Они гораздо быстрее скакунов Ровенны.
— Но также менее изящны и более прожорливы.
Согейр усмехнулся.
— Как вы? — спросил Влахос. — Слышал, на вас снова напали Волки ночей.
— Да, — ответил легат. — Но мы были готовы. Баладжеры убили пятерых, ещё двоих загрызли волки.
— Дикари удивительно постоянны.
— Мы вернём им долг в следующее полнолуние.
— Не сомневаюсь.
— Ты знаешь, зачем мы понадобились королю? — поинтересовался Альвгред, памятуя о том, что редкая новость не долетает до уха Влахоса первой.
— Если вы оба здесь, то, скорее всего, знаю. — Хитрая ухмылка скользнула по тонким губам.
— Наверное, что-то важное, иначе король дождался бы смены караула.
— О, ты даже не представляешь насколько, мой юный друг. И тебя, между прочим, это касается в первую очередь.
— Может быть, он хочет назначить меня легатом? — Славное лицо Альвгреда озарила догадка. — Я же прав? — Его чёрные глаза засветились честолюбивой надеждой. — В отряде, который мы сменили в Вильхейме, в прошлом месяце потеряли командира. Может быть, король хочет назначить вместо него меня?
— Это вполне возможно, — согласился Согейр. — В твоём возрасте меня назначили легатом. Я бы не удивился решению Осе показать тебе, каково это — быть военачальником.
— И будем мы самым старшим и младшим легатами во всём Ангеноре, — засмеялся юноша.
— Ты что же, считаешь меня старым? — в шутку нахмурился Согейр.
— Да, о, согбенный старик, — ответил сын, почтительно поклонившись отцу.
— И почему я в детстве тебя не порол?
— Боюсь, что с назначением придётся повременить, Альвгред, — прервал их разговор низкий голос командира Ловчих. — Дело немного в другом.
— Нет? — заметно сник молодой воин — ему так хотелось поскорее встать на одну ступень вместе с отцом. — Тогда в чём же?
— Какой бы ни была причина, обиженным ты не останешься, — заверил его Влахос. — Если хочешь, могу поделиться частью новости.
— Хочу, — ответил сгоравший от любопытства Альвгред.
Влахос осмотрелся по сторонам — двое слуг у дверей тронного зала поняли его приказ без слов и быстро исчезли за поворотом, но он всё равно заговорил тише.
— Эти несколько дней мы часто общались с королём, — сказал он тоном заговорщика. — Он возвращает принцессу.
— Как?! — в один голос воскликнули отец и сын. — Откуда ты знаешь?
— Птичка на хвосте принесла. Говорит, что видела принцессу в сопровождении нескольких слуг, движущуюся в сторону озера Веверн.
Согейр и Альвгред переглянулись.
— И этой птичке можно доверять?
— Её слова подтвердил король.
Для кирасиров эта новость прозвучала как гром среди ясного неба.
— Значит, это правда?! — воспрял духом Альвгред. — Тогда почему?.. Почему об этом никому не известно? Такая новость не осталась бы незамеченной.
— Потому что эта новость пока только между нами. — Влахос сделал паузу. — Пока. Король приказал мне молчать. Надеюсь, вы меня не подведёте? Я решил, что вы должны знать. И только вы.
— Но как же королева? — не мог унять вспыхнувшее в груди волнение Согейр. — Она должна знать.
— Думаю, что король сам хочет ей сказать, всё-таки это их семейное дело. Вечеры не было при дворе целый год. Ещё пара часов ничего не решат.
Воины были вынуждены признать его правду.
Душу Согейра будто отпустила удушающая хватка данных королеве обещаний выпросить у Осе помилование для принцессы.
— Ты думаешь, король нас вызвал из-за этого? — поинтересовался Альвгред.
— Более чем. Вы оба имеете к этому возвращению самое прямое отношение.
— И что это значит? — не понимал юный воин.
— На моих устах — печать, мой юный друг, — не спешил раскрывать карты Влахос. — Должен же король сам донести до вас некоторые вести.
В тронном зале их уже ожидали.
За то время, что воины провели в крепости, здесь ничего не изменилось. Натёртая до блеска холодная белизна мрамора всё так же слепила глаза, сквозь огромные витражные окна всё так же светило солнце и отбрасывало на пол разноцветные блики. С ажурного потолка свисали две кованые свечные люстры, которые зажигали только вечером. Справа, почти во всю длину стены, тянулся занавес из тяжёлого бордового бархата, за которым прятался балкон. Дальняя стена сразу за троном была выложена мозаикой в виде карты Ангенора от пола до потолка, состоящей из самых разных пород драгоценных и полудрагоценных камней. Паденброг обозначала альмандиновая бычья голова, за которой рябили чёрно-белые агатовые полосы скалистой Долины королей. Долина Гирифор была выложена изумрудами и авантюринами, Касария сверкала алмазами и лунным камнем, Кантамбрия и Шеной отличались друг от друга только оттенком аметистов, а Мраморная долина пестрела тремя породами мрамора. Все реки были выложены сапфирами, а леса — дроблёным малахитом, крупные замки обозначались большими гранёными самородками, те, что поменьше, помечали небольшие кабошоны, руины — чёрный гагат. Моря и заливы, окружающие Ангенор со всех сторон, сияли нежным аквамариновым блеском. На создание этой карты у архитектора ушло пять лет, и масштаб проведённой работы поистине восхищал. Перед картой на трёхступенчатом постаменте на троне из обсидиана сидел король.