Сейчас мне следовало понять, где именно я нахожусь и что мне со всем этим делать дальше. Таверна «Глаз василиска» должна была находиться где-то у границы, но я сама пока не знала, где приземлилась. Выяснить это я могла, только покинув комнату.
Стопка чужих вещей лежала поверх одеяла у основания кровати. Я не нашла ни своего отвратительного платья, ни чулок, но здраво предположила, что раз эти вещи лежали здесь, значит, они предназначались для меня.
Простые брюки, чулки, белье. Теплая туника с горлом и плащ. Переодевшись, я забрала гримуар, притянула к себе метлу и, опираясь на нее, словно на клюку, отправилась штурмовать соседнее помещение.
Однако стоило мне подойти к двери, как я услышала за стеной шаги. Дверь открылась еще через миг. Но метлой я ударила раньше, чем вообще осознала, кто именно пытался зайти в комнату.
– Да ты совсем сдурела, Тиана?! – едва успел увернуться Барсвиль.
Поднос с тарелками и кружкой в его руках чудом не пострадал. Он вовремя отвернул его в сторону, сумев уберечь содержимое.
Оценив мой растерянный вид, мужчина осторожно сделал шаг в комнату. Потом еще один, но оставался при этом крайне подозрительным.
А я стояла и не знала, что делать. То ли кинуться ему на шею и расцеловать, то ли рассказать о смерти брата. Сейчас он был так сильно на него похож.
– Даже не обнимешь меня? – улыбнулся он грустно и, обойдя меня, поставил поднос на стол.
Я кинулась к нему, больше не думая ни мгновения. Обняла так крепко, как только могла, и прижалась к его губам. Просто прижалась, чтобы понять, ощутить, что он действительно здесь со мной и мой личный кошмар остался позади.
– И я снова с сожалением вынужден признаться, что это я, – вдруг произнес он, отстраняясь.
Знакомая ямочка появилась на щеке, но я не верила. Отшатнувшись от него, влетев спиной в стену крохотной спальни, я не верила.
В груди похолодело, голова закружилась, и я скатилась по стене вниз, шепотом повторяя:
– Нет, нет, нет…
– Эй, малышка. Ну подумаешь, поцеловала разок. Чего ты так расстраиваешься? До встречи с тобой мой брат перецеловал половину столицы, так что от него не убудет.
– Как ты можешь так говорить? – выдавливала я каждое слово, почти не видя Элеота за пеленой из слез.
– Элеот, чтоб тебя! Я же сказал не будить ее! – услышала я злой голос…
Барсвиля?
– Да она уже и так двое суток проспала! – громко ответил еще один Эйлер.
Когда директор Ведьмовской академии магии вошел в спальню и встал рядом с братом, повернувшись лицом к кровати, а ко мне спиной, я боялась даже просто дышать, чтобы не спугнуть видение.
Я не понимала, как так может быть. Я просто не понимала. Я же сама своими глазами видела, как одного из них казнили.
– А где Тиана? – с явным беспокойством, волнением в голосе спросил Барсвиль и обернулся.
В этот момент Элеот присел передо мной на корточки и стопроцентно собирался сказать какую-то гадость. Я это по его глазам видела. Но едва и Барсвиль склонился, попытавшись спешно поднять меня на ноги, я не выдержала и кинулась к ним обоим.
Обоих обнимала за шеи, обоих прижимала к себе, обоим комкала пальцами теплые мягкие накидки и обоих же оглушила своими всхлипами.
Я бы не смогла жить легко, счастливо, зная, что один из них погиб из-за меня. Я бы себе этого никогда не простила.
– Но… как? Как вы это провернули? – выдавила из себя, глядя в глаза то одному, то другому.
– Я же сказал, что я все решу, малышка, – отозвался Элеот с лукавой улыбкой и тут же увернулся от подзатыльника.
– Еще раз ее так назовешь… – прозвучало от Барсвиля угрожающе, и я просто взяла и поцеловала его.
Поцеловала так, как хотела уже очень давно, целую вечность назад.
– Да понял я, понял. Но вы хоть совесть имейте, – наигранно обиженно прозвучало сбоку от меня.
Действительно призвав себя к совести, я села прямо на пол, не имея сил подняться. Но мое решение Барсвилю не понравилось, и меня молча пересадили на стул.
Ну да, сквозняки здесь не радовали совсем. Да и серая мышь, выскочившая из угла, что с явным гастрономическим интересом подбиралась к моей метле, восторга не добавляла.
Раз! И мышка вылетела за дверь, подхваченная метлой, а сама створка захлопнулась.
– И все же я не понимаю. Я ведь видела. Своими глазами видела казнь.
Подвинув ко мне ближе поднос, Барсвиль снял тарелки, закрывающие горячий отвар и бульон. Рядом лежал ломоть высушенного хлеба.
Лишь увидев еду, я поняла, насколько на самом деле голодна. Очень, просто невероятно голодна, так что тарелка с бульоном и плавающей в нем зеленью смотрелась крайне несущественно.