— Ну, вот видишь, уже полпути прошел, она тебе нравится. Осталось завоевать ее сердце, но думаю, если ты постараешься, у тебя получится.
Киих усмехнулся: — Ради нее, я твой. Только скажи что делать.
Ему ответил смех короля: — Пошли ухажер, нам еще ее предстоит увидеть ее слезы. Как думаешь, сильно будем портить шкуру Дазана?
— Думаю, парочки замахов ему хватит, чтобы она согласилась на все. А ты хотел его убить? — остановился Киих и удивленно посмотрел на короля.
— Нет, ты что. Я вообще мирный. Но тут нам нужно ее полное доверие, потому сразу после палача предлагаю отправить пророка наверх, на озеро, — Герард покачал рукой и подмигнул другу.
— Теплый источник?
— Нужно же девушке расслабиться после всех переживаний.
— Чур, я первый! — Киих обошел короля и расставив руки в стороны, заставил его остановится.
— Это моя тебе плата и мой подарок. Но лишь первые пять минут, — Герард положил свою руку на его плечо, заставляя Кииха развернуться, и двинулся к выходу, уже представляя, как будет завоевывать Мэлисенту.
Я хочу тебя вернуть
Мэл смотрела как Хенол, под ее взглядом, боялся положить лишний кусочек мясного пирога себе в рот, и не выдержав залезла к нему на колени. Наколов на вилку пирог, заставила его открыть рот и несколько секунд наблюдала, как он пытался его проглотить, быстро прожевывая мягкий пирог: — Не торопись, у нас много пирога.
— Я могу и сам все съесть. Вам стоит лишь приказать, госпожа, — проворчал он, поднимая глаза к потолку, пытаясь не смотреть на сидящую у него на коленях девушку. А та как назло улыбалась. Ее фиалковые глаза светились радостью, счастьем, потому не смотреть в них было просто невозможно.
— А мне приятно тебя кормить, — Мэл перехватила его руку и опять заставила съесть еще кусочек пирога, наблюдая, как он захватывал его губами с вилки, как двигаются его скулы и как Хенол отводит от ее лица взгляд, пытается отвернуться и не знает, куда деть руки. Хотя с руками он все решил довольно быстро — положил ей на бедра. — Расскажи мне о себе, — попросила она, наблюдая, как он пытается прожевать очередной кусок пирога.
— Госпожа, вы еще сами ничего не съели, — Хенол попытался перевести разговор со своей персоны на нее. Смутился, когда девушка придвинулась к его лицу и улыбнулась, положив руки ему на плечи: — Покраснел. Вот что мне в тебе нравится, и нравилось всегда — это то, что из всех моих мужчин именно ты умеешь краснеть и так смущаться. Но знаешь именно за это, я тебя и люблю.
Хенол не ожидал ни этих слов, ни дальнейших действий, и когда Мэл его поцеловала в щеку, он дернулся, не зная, что она от него хочет, а Мэлисента уже прижалась к его губам. Легкий, нежный поцелуй и тут же отстранилась.
— Вот как могут у мужчины быть такие мягкие губы? — нежные пальчики очертили контур его губ, потом крыльев носа и перешли к бровям. — Изгиб бровей как у девушки, длинные ресницы и такие черные глаза. Яркие, когда злишься — они становятся черными, бездонными, а когда весел, счастлив, то в них кружат звезды.
— Госпожа…
— Зови меня Мэл. Пожалуйста и это приказ.
— Так, пожалуйста или приказ? — в голосе Хенола прозвучала ирония, а Мэл улыбнулась.
— А ты идешь на поправку. Это и пожалуйста и приказ. Выбери сам.
А Хенол уже прижимал ее к себе, обхватывая ее бедра и ягодицы. Уже не отрывая взгляда, смотрел в фиалковые глаза и пытался не сорваться прямо сейчас, пытался понять, следующие его действия приведут его к палачу или к небесам: — Слишком красивое имя — Мэл, но и слишком короткое.
Мэл провела пальчиками по его голове, забираясь в шелковые волосы, сейчас слишком длинные, но и в то же время, наслаждаясь их длинной, и прижалась к его уху: — Полное имя назову, когда поцелуешь меня. Тогда, когда сделаешь это по доброй воле, и без принуждения.
Да, он уже готов был ее поцеловать. Эта женщина, которая не только накормила, но и обула, дала одежду и надежду на нормальную жизнь, ничего не требуя взамен, могла сейчас получить не только поцелуй, а и его душу. Он, который получал от жизни лишь кнут и боль, впервые почувствовал себя живым рядом с ней.
Когда Гревин вышла из комнаты, Мэл стояла почти обнаженная, в облегающем топе и трусиках она в свете факелов была нереальна, молочная кожа светилась изнутри, а свои светлые волосы она отбросила за спину, открываясь ему и совсем его не стесняясь. А он мечтал об этой женщине, разглядывая ее тело и представляя ее в своих руках. Ее грудь прекрасно ляжет в его ладонь и это самый лучший размер женской груди, он это точно знал, тонкая талия, которую он легко сожмет ладонями, а ягодицы… Ее ягодицы упругие на вид, потому и такие соблазнительные. Он лишь мог мечтать о том, чтобы сжать это тело в своих ладонях.