Ярнульф услышал его приближение раньше, чем увидел, – шелест ветвей, не имевший ничего общего с ветром, а через несколько мгновений уловил запах, и, хотя от трупа, лежавшего на дальнем конце платформы, исходила отвратительная вонь, сейчас она показалась Ярнульфу почти естественной по сравнению со зловонием, заполнившим его ноздри. Он даже почувствовал благодарность, когда ветер сменил направление, хотя мгновение не мог понять, где находится существо, которое поджидал с того часа, как закончился короткий и темный зимний день.
Теперь Ярнульф его увидел, точнее, часть – мерцание длинных бледных конечностей в кронах ближайших деревьев. Как он и надеялся, сюда явился гигант, пожиратель мертвечины, гюне, слишком маленький или слишком старый, чтобы успешно охотиться, а потому питавшийся мертвыми телами животных и людей. Убывающая луна давала достаточно света, чтобы рассмотреть гибкие ноги существа, которые легко сгибались и разгибались, когда оно перебиралось с одной верхушки дерева на другую, точно огромный белый паук. Ярнульф сделал медленный глубокий вдох и вновь подумал, не пожалеет ли он о том, что оставил лук и колчан внизу, но взбираться наверх с ними было бы значительно труднее, к тому же даже несколько стрел не смогут быстро убить гиганта на таком ограниченном поле боя – в особенности когда в задачу Ярнульфа не входило убийство, ему требовалось получить от него ответы.
Конечно, он испытывал страх – любому, кроме безумца, было бы страшно, – поэтому он произнес Ночную молитву монаха, которую так любил его Отец.
Эйдон по правую руку, Эйдон по левую.
Эйдон передо мной, Эйдон за мной.
Эйдон в ветре и дожде, что падает на меня.
Эйдон в солнце и луне, что озаряют мой путь.
Эйдон в каждом взгляде, что видит меня, и в каждом ухе, что слышит меня.
Эйдон в каждом рте, что говорит со мной, в каждом сердце, что любит меня.
Искупитель, иди со мной туда, куда лежит мой путь.
Искупитель, веди меня туда, куда я должен идти.
Искупитель, благослови меня Твоим присутствием,
Когда я отдам свою жизнь Тебе.
Когда Ярнульф закончил беззвучную молитву, бледное чудовище скрылось с ближайшего дерева под краем платформы; и через мгновение он почувствовал, как деревянный пол под ним пошел вниз, когда существо поднялось на платформу. Сначала появились руки с шишковатыми пальцами и черными ногтями, каждый величиной с большое блюдо, потом голова, белая глыба, поднимавшаяся наверх до тех пор, пока свет не засверкал в лунах-близнецах его глаз. Несмотря на зловещий вид существа, у Ярнульфа появилось ощущение, что Создатель очень торопился, и его локти, колени и волосатые конечности торчали под странными углами.
Гюне двигался осторожно, медленно забираясь на платформу, и дерево слегка потрескивало под его огромным весом. Фосфоресцирующие глаза смотрели только на мертвую женщину, лежавшую на дальнем конце платформы.
Ярнульф видел много гигантов, даже сражался с несколькими и уцелел, но суеверный ужас его не отпускал. Мощные волосатые конечности чудовища были намного длиннее рук человека, но гигант оказался старым и маленьким для своего вида. На самом деле только его руки и ноги были обычного размера, и сморщенное тело и голова болтались между ними, как у некоторых покрытых шерстью крабов и длинноногих насекомых. Мех ньяр-гюне пестрел пятнами, и даже в лунном свете Ярнульф видел, что когда-то снежно-белая шкура сильно пострадала от возраста.
Но, несмотря на то что зверь уже старый, напомнил себе Ярнульф, он вполне способен убить даже сильного мужчину. Если уродливые пальцы с крепкими когтями его схватят, то мгновенно разорвут на части.
Гигант двигался по платформе к трупу, когда Ярнульф внезапно громко заговорил:
– И что же ты себе позволяешь, ночной бродяга? По какому праву беспокоишь мертвых?
Монстр испуганно вздрогнул, и Ярнульф увидел, как мышцы его ног напряглись, готовясь к резкому движению – схватке или бегству.
– Не двигайся, пожиратель трупов, – предупредил он на языке хикеда’я, не зная, понимает ли его монстр и станет ли отвечать. – Я у тебя за спиной. Если ты будешь двигаться слишком быстро, мое копье пронзит твое сердце. Но знай: если бы я хотел тебя убить, не знающий бога зверь, ты был бы уже мертв. Мне нужно лишь с тобой поговорить.