Кухонное окошко теплилось золотистым приветливым светом, это Торки дожидался возвращения хозяина.
— Что-то вы долго, я уж чуть не начал волноваться, — на его собственной конопатой физиономии (в столь поздний час и дома он мог позволить себе роскошь не маскироваться) тревога мешалась с облегчением.
— Все в порядке, — отмахнулся эльф, второй раз, усаживаясь на низенькую скамеечку, чтобы разуться.
Всю дорогу от виллы Тита Северуса он напряжённо размышлял, каким образом ему лучше, то есть с минимальными потерями, выйти из сложившейся ситуации. С Бестией все было просто: Брэк убьёт его при первой же возможности, хотя одним богам ведомо, когда эта самая возможность представится. И кто может поручиться, что Второй консул завтра, послезавтра или через неделю не даст приказ арестовать Торки? Предсмертное поручение Барса касалось господина Меллорна и вовсе не распространялось на его слугу. Методы, которыми велись допросы в департаменте Бестии, были хорошо известны. Да и у самого консула была репутация вполне подходящая, чтобы пугать непослушных детей. Все это означало, что в случае ареста Торки был обречён. Парень выложит все, что знает, его замучают и убьют. Нет, он просто не мог оставить своего фавна на растерзание Бестии, не говоря уж о том, какой вред это может принести делу. Поэтому он сказал:
— Мне помнится, кто-то у нас рвался попутешествовать?
Остроконечные уши Торки дрогнули как у собаки, услышавшей про долгожданную прогулку.
— Я, — отозвался он, — а вы, похоже, передумали оставлять меня в Рие.
— Передумал. Мне в дороге не помешает слуга: молодой, проворный и сообразительный. Ступай, уложи вещи, а потом пару часиков можешь поспать. На рассвете сядем на первый же корабль, который уходит в нужном направлении.
— А какое именно направление нам нужно? — весело поинтересовался Торки, который от радостного возбуждения чуть ли не приплясывал на месте.
— Мы отправляемся в Осэну, — устало ответил Брэк и зевнул, — а оттуда рукой подать до Камышового плёса. Навестим Антония и заберём мальчика.
— Ура! — завопил фавн, грохоча копытами по лестнице, — я никогда ещё не плавал на корабле.
Эльф махнул рукой, понимая, что никакие его замечания не удержат восторг, переполняющий парня. Он пошёл в спальню, а Торки собирал вещи, услаждая самого себя душевным исполнением непристойных матросских песен. Под этот нехитрый аккомпанемент Брэк и заснул.
Глава 2 НОЧНАЯ ПТИЦА И ПЯТЬ КУБКОВ
Порт Рии по праву считался крупнейшим на берегах Собственного моря. Доки, пирсы и склады протянулись больше, чем на милю, это если не считать таверн, легальных и нелегальных игорных домов, а также борделей разного пошиба, на которые власти давно смотрели сквозь пальцы. Потому что попытки искоренить эти гнезда порока и рассадники срамных болезней давали результата не больше, чем попытка переловить руками всех мух возле кучи отбросов. Одним словом, порт и доки пользовались в столице весьма дурной славой, особенно в ночное время. Но сейчас, ранним утром, здесь было тихо и безлюдно. Из-за склада выкатился пьянчуга в лохмотьях, столь засаленных и грязных, что они только с большой натяжкой могли сойти за одежду. Щурясь обоими подбитыми глазами, он попытался разжалобить ранних прохожих. Чувствовалось: он остро нуждается в порции спиртного. Брэк знал о поразительной осведомлённости подобных типов. Редкое дело или хоть сколько-нибудь значительное событие в округе могло проскользнуть мимо его внимания. Поэтому эльф ссудил бедолагу мелочью.
— Не знаешь ли ты, — поинтересовался он у просветлевшего лицом пьяницы, — кто их капитанов сегодня утром направляется в Сциллию?
— Мне бы не знать! — с нотками законной гордости прогудел бродяга, — Лойко Сапсан нынче с приливом отходит. Точняк, он вчерась бочки с вином грузил и мне, старому матросу, чуток подзаработать дал. А все почему? — он неожиданно возвысил голос, но закашлялся надсадным бухающим кашлем, — Лойко — он человек, никогда своих не бросит в беде. И вы — тоже человек, — пьяница одобрительно позвякал пожертвованной мелочью. — Ступайте прямиком к дальнему пирсу. Как увидите самую нарядную и надраенную посудину, знайте: это «Ночная птица» и есть.
Говоривший облизнул губы и шустро затрусил в сторону портовых забегаловок.
— Только какой из пирсов дальний? — проворчал Торки, вертя головой, — тут до ночи плутать можно.
— Идём, — ободрил его Брэк, — спросим кого-нибудь.
И словно по заказу из-за штабелей, посеревших от постоянной сырости ящиков, вывернулся тощий парнишка, невесть почему поднявшийся ни свет ни заря.