Он вскочил и прошёлся по маленькому пространству палатки. Брэк собирался надавить на брата ещё, и тем самым задушить ненужный самодурный бунт, как это бывало много раз, но теперь Эверетту давало силы то, что он стал королём.
— Мы должны закончить эту войну, — горячо заговорил новоявленный король, — хватит отсиживаться по лесам и оврагам. Отец не понимал, что для победы достаточно дать один серьёзный бой, и Барс падёт. Мы всё ходим вокруг да около, боимся, наносим булавочные уколы, страшась репутации великого завоевателя. Пора положить этому конец. Разгромим Барса и успеем на похороны, я велю, чтобы на пару дней задержали церемонию.
— Самоубийственное решение, — прокомментировал Ясень, — неужели ты и правда настолько наивен, что полагаешь, будто мы можем выиграть войну просто устроив генеральное сражение? Да мы в трёхстах милях от столицы. Конечно, для торжественного выезда в сопровождении гвардии — это немалое расстояние, но с точки зрения войны — Барс стоит у ворот. Если ты реализуешь свои сумасбродные идеи, лирийские легионы будут через месяц маршировать по дворцовой площади в Эльферерри, а мы навсегда потеряем не то что суверенитет, автономию. Морозные земли превратятся в ещё одну провинцию великой империи. Ты это понимаешь?
— Понимаю ли я это? — переспросил Эверетт, снова усаживаясь в кресло, подогнув под себя одну ногу, — нет! Зато я отлично понимаю, кто является источником пораженческих настроений в нашей армии. Да, собственно, и откуда взяться истинному боевому эльфийскому духу у сына рабыни-варварки? Пускай тебя воспитали как принца, но кровь, мой дорогой братец-бастард, её не изменить. Ты не способен понять, что чувствую я, тебе не дано разделить эти чувства, ты не веришь в нашу победу, зато преклоняешься перед этим проклятым Барсом. — Эверетт скорчил гримасу глубокого отвращения, — только и говоришь, какой он великий полководец, как он силён в стратегии. Всё. Меня больше не интересует твоё мнение, я собираюсь выступать немедленно, пора проверить Барса на прочность.
— Нет, — Брэк встал со стула, в низком пространстве палатки, его голова почти касалась потолка, — я — главнокомандующий, и не позволю бросать людей в бессмысленную мясорубку просто по тому, что кому-то приспичило посетить похороны и устроить себе маленькие каникулы с праздничной коронацией. Этого не будет. Ты станешь подчиняться мне по-прежнему потому, что так хотел отец, и потому, что я разбираюсь в войне гораздо лучше тебя.
Эверетт молчал, но Брэк знал: брат всего лишь собирается с мыслями, чтобы отыскать подходящее возражение; затем он ещё раз получит по лбу, надуется, замкнётся, но всё же сделает, как надо. Младший эльф зло посмотрел на брата, и произнёс неожиданно тихим голосом:
— Я своей королевской волей снимаю с тебя полномочия главнокомандующего. Отныне я сам буду вести войну, и очень скоро станет ясно, кто из нас умеет это делать лучше. — Эверетт важно выпрямил спину, — я немедленно напишу соответствующий эдикт, и можешь проваливать ко всем чертям, братик, вместе со своими треклятыми наёмниками. Меня давно тошнит от твоих провонявших пивом гномов, которые пренебрегают дисциплиной и этикетом. Довольно разлагать мою армию, — повелительный жест должен был показать, что его королевское величество более не задерживает разжалованного главнокомандующего и желает остаться один.
Однако вместо этого Ясень подошёл к брату, рывком поднял с кресла и сказал:
— Поиграли и будет, Эви. Тут тебе не королевский дворец, и пажа для порки нет, поэтому в случае чего Барс будет бить по твоей заднице, если не по глупой упрямой башке. Но это — вольному воля, гробить же других из-за самодурства и прихоти недопустимо, ты меня понял?
Эверетт резко выдернул руку, отступил на шаг и заорал:
— Да как ты смеешь! Я — король, персона неприкосновенная! Да я могу в любую секунду приказать повесить тебя на ближайшем дереве, если ты не извинишься полно и развёрнуто, не принесёшь мне присягу на верность и впредь не станешь перечить. А что, — усмехнулся Эверетт, обретая вновь душевное равновесие, — забавно было бы повесить Ясеня на ясене.
— Рискни, — тихо проговорил Брэк и нехорошо усмехнулся, — боюсь, армия тебя просто разорвёт, так что и хоронить-то будет нечего. — Он повернулся и вышел вон из палатки на противный моросящий дождь.
И всё-таки Эверетт поступил по-своему. Он построил легионы и говорил с солдатами возбужденно и высокопарно, говорил о скорой неизбежной победе, о необходимости одним блистательным ударом завершить войну, отринув позорные поражения. Захлёбывался в патриотическом порыве и призывал кары богов на голову Барса и всех его легионов; молодой король был уверен и почти убедителен. Пламенная речь вызвала раскол в армии, часть которой не согласилась с отставкой Ясеня. Эверетт великодушно послал изменников к воронам, пообещав разобраться с ними после победы. Ударили барабаны, зазвучали волынки, и с песней на устах эльфийские легионы маршевым шагом двинулись навстречу судьбе.