Первый консул немного ослабил узел шейного платка-галстука. Конечно, он надавит на племянника (и сделает это даже с удовольствием), и всё пойдёт по накатанному сценарию: тот выступит, потом смешается, опадёт, и разговор завершится обычными жалобами на жестокую судьбу и униженными просьбами денег, которых он, натурально, не получит.
Стрелка старинных часов-клепсидры перешла через двенадцатую отметку, и консул уже собирался отправляться спать, когда раздался нервный стук в дверь. Столь поздним посетителем оказался его личный секретарь — Фаддей. Он был явно чем-то встревожен.
— В чём дело, Фаддей, — ворчливо поинтересовался Флорестан, — вы небрежно одеты, без галстука. Что случилось: мы горим, или эльфы Морозного трона стоят у ворот?
Но его сарказм пропал даром. Фаддей мотнул головой с какой-то обречённостью, проглотил комок в горле и хрипло сказал:
— Оба столичных легиона идут по улицам Рии.
— Идут? — вскинул седеющие брови Первый консул, — куда идут? Да говорите же вы толком!
— Мне доложили, что после вечернего построения легионеры не разошлись, как обычно, по казармам, а в полном составе покинули Военный лагерь и вошли в Рию по старой дороге Дементия. Они продвигаются в направлении Дворцовой площади.
— Все десять тысяч?
— Так точно, все десять тысяч, — почему-то неожиданно для себя чётко, по-военному, ответил секретарь, — они идут со знамёнами маршевым шагом.
— Как долго им ещё идти до дворца?
— Полчаса, кажется.
Флорестан встал и прошёлся по комнате, не в силах совладать с охватившим его волнением.
— И сколько времени вы в курсе дела, позвольте узнать? — ему страшно хотелось накричать на Фаддея за его дурость и трусость.
— Часа полтора или около того, — голос секретаря в ожидании нагоняя стал совсем тихим, — городская стража доложила о странном поведении военных, и ко мне пришёл заместитель начальника стражи дворца. Он вытащил меня из постели, — Фаддей сокрушённо развёл руками, давая всем своим видом понять, что не имел времени привести себя в порядок.
— И после этого вы — пара идиотов, — сидели и ждали? — загремел Флорестан, — ждали вместо того, чтобы немедленно идти ко мне!
— Мы думали…, — залепетал секретарь, — в смысле, хотели убедиться, удостовериться.
— Они думали! Желали удостовериться! В чём? Что десять тысяч легионеров вышли на улицы Рии, чтобы совершить променад перед сном, а для пущей важности приняли боевое построение и взяли оружие. Кстати, они вооружены?
— Кажется, да.
— За полтора часа вы с заместителем начальника стражи так и не удосужились выяснить точно, вооружены ли люди, марширующие к Дворцовой площади. Отлично. Идите. Завтра вы оба понесёте соответствующее наказание.
Секретарь с облегчением от того, что гроза миновала, часто-часто закивал головой, и, чтоб хоть как-то оправдаться в глазах шефа, многозначительно произнёс:
— Мне кажется, я догадываюсь, зачем они идут во дворец.
— Надо же! — криво усмехнулся Первый консул, — какая похвальная прозорливость. Так просветите и меня.
— Доложили, что с ними вроде бы принц Аэций, о котором в последнее время ходило много слухов.
— Так. — Флорестан остановился и сел назад в кресло, — это в корне меняет дело. Это уже не просто бунт.
— Нас убьют? Всех? — задушено пискнул секретарь, побледневший ещё больше, хотя и так казалось, что больше некуда.
— Это, господин Фаддей, будет зависеть от обстоятельств. Хотя занимаемая вами должность достаточно высока, чтобы в случае чего быть казнённым вместе с низложенным правительством.
Фаддей невольно схватился за горло, словно верёвка уже готовилась сжать его.
— Перестаньте, — презрительно бросил Флорестан, — возьмите себя в руки, умойтесь, выпейте вина, в конце концов! Сейчас не время впадать в истерику, вы мне будете нужны.
— Но там, — секретарь махнул рукой куда-то туда, где по его представлению печатали шаг по булыжникам мостовой десять тысяч человек в полном военном облачении.