Ни глупых вопросов, ни удивления. Юн взял документ, быстро пробежал его глазами. Он положительно начинал нравиться Осокорю, спокойный и уверенный, побольше бы таких подчинённых.
— Не стану скрывать, вам предстоит охота на самого Ясеня. Да, да, того самого, известного с Северной войны. Он очень опасен, поэтому ориентируйте людей правильно. Нам ни к чему лишние жертвы. Усильте патрулирование порта и ворот, по городской стене расставьте арбалетчиков. Ясень нашёл то, что искал, и теперь постарается покинуть город. Этот сукин сын великий мастер маскировки. С него станется натянуть женское платье и спрятать свою эльфийскую рожу под чадру. Так что задерживайте всех без исключения эльфов, полуэльфов, а так же тех, кто хоть отдалённо смахивает на эльфа. С Ясенем будут двое: парень-слуга и мальчишка лет пятнадцати. Ясеня живым не берите, слугу — как получится, но упаси вас боги тронуть пацанёнка. За малейший вред лично головой ответите.
Аврий Юн опять коротко кивнул. Одного взгляда на сидящего за столом мужчину хватило, чтобы понять: его слова — не пустая угроза.
— Итак, — какие у вас соображения? И хорошо бы посмотреть карту.
Легат Юн всё схватывал налету. Ему не потребовалось много времени, чтобы на стол Осокоря легла добротно сработанная карта осэнского порта и морской бухты с отмелями.
— Этого недостаточно, — покачал головой Осокорь, — порт — всего лишь часть города, к тому же и так патрулируемая военными. Я имел в виду карту, вернее, план города с расположением улиц, площадей, ворот. Надеюсь, у вас есть нечто подобное?
Медузий, появившийся вместе с картой порта и Юном, облегчённо хлопнул себя по бедру:
— Так вы о плане! Конечно, у нас есть план Осэны, да ещё какой. Он находится в Прокуратории. И поверьте мне на слово, ни в каждом городе вам встретится подобное.
— Вот и пошлите за своим замечательным планом как можно скорее.
— Сие невозможно.
— Почему? — Осокорю не представлялось хоть сколько-нибудь веской причины, по которой нельзя было бы доставить документы из Прокуратории в порт.
— Видите ли, экселенц, — проговорил комендант со смесью смущения и гордости в голосе, — план Осэны, он выполнен не на пергаменте.
— А на чем же? — вскинул тёмную бровь столичный порученец с самыми широкими полномочиями, — на гранитной глыбе?
— Не совсем. «План и вид Осэны» — это фреска, украшающая стену Прокуратории, и доставить её сюда, даже по вашему личному приказу совершенно невозможно.
Осокорь вздохнул, понимая, что идти в Прокураторию придётся.
По дороге он подумал, что за время пребывания в столице провинции Сциллия, единственным местом, которое ему довелось посетить помимо кабинета коменданта порта, была хлебная лавка. И теперь легат с удовольствием шагал по выметенным центральным улицам, правда, начисто лишённым деревьев. На его вопрос, почему в Осэне так мало зелени, Медузий почему-то смутился и залепетал о местных устойчивых поверьях про злобных джиннах, которые заводятся в деревьях.
Прокуратория помещалась в шикарном здании, построенном наподобие дворца. Сам прокуратор вышел встречать их, и теперь стоял на крыльце с видом радушного хозяина. Видимо Медузий подсуетился и успел послать человечка, чтобы предупредить.
— Рад, от всей души рад приветствовать вас, экселенц, в моих, так сказать, палестинах, — подобные прочувствованные речи были истинным коньком прокуратора. — Прошу вас, не стесняйтесь, распоряжайтесь здесь всем и задавайте любые вопросы. На них с готовностью отвечу я сам и все те, кто вместе со мной, как одна команда, как сплочённый отряд единомышленников, не досыпая, печётся о благе сограждан. У нас, вы, экселенц, получите любую помощь.
Осокорю стало противно от наглого и беззастенчивого хвастовства Герния Транквила, но он сдержался, скупо кивнул и сказал, что лучшей помощью со стороны прокуратора будет скорейший показ подробного плана города.
Прокуратор расцвёл улыбкой, как будто всю жизнь ждал этой минуты.
— Прошу! — он сделал картинный приглашающий жест. Повинуясь этому жесту, специальный слуга в форменной одежде почтительно распахнул массивную дверь, отделанную разными сортами древесины.
Владения прокуратора Герния Транквила начинались с обширного холла в старолирийском стиле. Вдоль стен в нишах помещались статуи, олицетворяющие добродетели: Правосудие (Осокорь узнал её по весам), Доблесть, щеголявшую солидным двуручным мечом, и Учёность со свитком и трубой для наблюдения за звёздами. Между статуями колыхались знамёна, а вся торцевая стена являла собой фреску.