— Можешь быть спокоен, мы не потеряемся. Если идти отсюда прямо на северо-запад, непременно пересечёшься с Военным Серакским трактом. По нему мы и станем двигаться дальше.
— Разве можно путешествовать без дорог, да ещё ночью? — спросил Аэций, — во всех этих лесочках-рощицах заблудиться недолго.
— Только не эльфу!
— Только не фавну!
В один голос воскликнули Ясень и Торки.
Вёсла галеры мерно поднимались и опускались, толкая судно вперёд. Осокорь стоял на палубе и напряжённо, до боли в глазах, вглядывался в туманную полосу берега у горизонта.
Патрулирование Осэны не дало результата, если, конечно, не брать в расчёт отловленных уличных грабителей, карманников и прочей шушеры. Ясень бесследно испарился из столицы провинции Сциллия, оставив своим преследователям горстку рассыпавшихся бус. И вот вчера, наконец, Осокорь получил долгожданную зацепку. Рыбаки пережидали шторм в небольшой бухте, восточнее их посёлка. Там-то они и обнаружили корабль с мертвецами. Конечно, легат Первого Безымянного легиона не единожды говорил себе, что в бухте может оказаться всё, что угодно. Например, контрабандисты не поделили прибыль и в драке перерезали друг друга, а оставшиеся в живых бежали. Или пираты перебили всех, или ещё что-то подобное. Совсем не обязательно, чтобы это был Ясень. Однако чутьё наперекор доводам рассудка твердило: «Это он».
Кораблик с облупившейся местами краской и спущенным единственным парусом выглядел издалека вполне мирно, если не считать чаек, кружащихся над ним. Осокорь закрыл нос и рот платком, когда влез на борт. Хоть ветерок и обдувал палубу, запах от мертвецов шёл сильный. Вспугнутые чайки с недовольными криками взмыли в воздух, но продолжали кружить неподалёку. Лергий, парень помогавший легату в домике травника, опрометью кинулся к борту, его стошнило.
— Закрой лицо чем-нибудь и дыши ртом, — посоветовал Осокорь.
Картина, что предстала их взорам, действительно оказалась малоприятной. Хоть чайки и успели попировать, причина смерти моряков угадывалась легко. Трое, которых легат осмотрел первыми, имели уже знакомые запекшиеся бескровные раны. Лергий собрался с духом и решил последовать примеру своего шефа. Он преодолел отвращение и перевернул ближайшего к себе покойника. Остекленевший мутный глаз уставился в небо, а на разбитой голове явственно угадывался след большого копыта. Иных ран на теле не было.
— Экселенц, — позвал парень, — взгляните вот тут.
Осокорь перешагнул через капитана, на его положение указывал дорогой камзол, а также перевязь с ножнами, и наклонился над находкой помощника. Создавалось ощущение, что матроса лягнули в голову буквально с лошадиной силой. Ещё один член команды нашёл свой конец под тем же раздвоённым копытом. Последний матрос оказался буквально пришпиленным к мачте ножом в глаз.
— По-моему, экселенц, здесь был Ясень, — с нотками гордости в голосе сказал Лернгий, — раны с точно такими же запекшимися краями, как в домике у озера.
— Точно, Ясень. И вид ран характерный: не меч и не сабля, особое оружие. А вон того, погляди, как пришпилил, издалека и прямо в глаз. Совсем как в хлебной лавке, и, между прочим, это уже третий. Но меня больше беспокоят копыта.
— Подумаешь, копыта! — воскликнул Лергий, — животина какая была.
— Интересно, какая?
— По размеру копыт похоже на корову, — не очень уверенно протянул помощник.
— Ты сам-то веришь, в то, что говоришь? — усмехнулся легат, — корова на корабле, да ещё такая, что сумела насмерть залегать в лоб двоих контрабандистов. Хотел бы я посмотреть на эту корову.
И вдруг, подобно тому, как у собирателя древностей последний найденный фрагмент помогает воссоздать первозданный облик разбитой старинной вазы, раздвоённый отпечаток копыта на лбу покойника свёл воедино фактики и факты, до сих пор не находившие объяснения.
— Какая корова! — воскликнул Осокорь, — фавн, конечно, фавн! Подполье в Осэне, сменные помощники, которые ходят то в башмаках, то в туфлях с загнутыми носами, исчезнувший без следа Дурында. И, в конце концов, копыта. Даже удивительно, как мне сразу не пришло в голову такое простое и разумное объяснение. Фавн, кто может быть лучше помощника-фавна. Да, в изобретательности Ясеню не откажешь. На корабле нам делать больше нечего, пошли на берег.
Осмотр берега не дал ничего особенного. Не удалось обнаружить даже кострища, судя по всему, беглецы здорово спешили. Каменистая почва не сохранила следов, хоть Осокорь поползал сам достаточно и заставил помощника поползать тоже.