Наши гости уже там, стоят у камина с Ароном.
– Лорд Верон, лорд Валентин, спасибо, что присоединились к нам.
Оба кланяются, и Верон добавляет:
– Для нас большая честь быть здесь, Ваше Величество.
Арон ведет нас к столу, который слуги заставили едой. Никакого мяса в этот день, зато скумбрия и картофельный пирог, вареный лосось с зеленым соусом, салаты, запеченные в тесте овощи, хлеб, сыры и несколько различных видов тортов и пудингов. За едой мы беседуем на общие темы. Местные продукты, вина, различия в ландшафте между Соланумом и Селонией. Я описываю эксперименты инженеров в Фениане по созданию механического насоса, работающего на пару. Все это кажется очень… неестественным. Верон, в частности, кажется напряженным. Часто мы с ним молчим, пока остальные болтают. Когда Арон встает, чтобы показать Валентину несколько мечей, вывешенных на стенах вокруг нас, я поворачиваюсь к Верону.
– Пожалуйста, не чувствуйте себя обязанным оставаться, если устали, – он не отвечает мне; нахмурив брови, он пристально смотрит на своего брата и становится еще строже, когда Валентин смеется над каким-то замечанием Арона. Поглощенность Верона дает мне возможность рассмотреть его чуть внимательнее. Его волосы не чисто серебристые, а серебристые пряди, смешанные с бледно-золотыми; у него темно-синие глаза, почти фиолетовые. Без сомнения, он красив. Но неодобрительное выражение его лица, когда он наблюдает за братом, заставляет меня задуматься, не уступает ли его нрав по приятности его лицу. Я говорю громче. – Может показаться странным, что Арон пригласил вас на обед, если брать во внимание, какой сегодня день, но мой муж желает быть гостеприимным.
Верон переключает свое внимание на меня.
– Бесспорно, – он пожимает плечами. – Всем нам нужно есть.
Его тон звучит насмешливо. Я хочу напомнить ему, что он гость в моем королевстве, незваный гость, зависящий от моей щедрости к одежде, которую он носит, и кровати, в которой он спит; но, как напомнил мне Арон, я королева. И я пообещала, что постараюсь. Поэтому я закрываю рот, стараясь не высказать своих мыслей, и, повернувшись спиной к Верону, беру свой бокал вина и подхожу к окну. Луна убывает; в небе за Цитаделью висит неровный круг, добавляя блеска горным вершинам и темным водам внизу.
Я стояла у другого такого же окна, в другую ночь, с Люсьеном. Он так и не покинул Цитадель. Я думаю о комнатах и коридорах, гадая, где Люсьен, что он делает, пока голос Верона не возвращает меня в реальность.
– Простите меня, Ваше Величество, – он стоит около моего плеча. – Моя скорбь по родине делает меня… безрассудным.
Я наклоняю голову, не особо доверяя своему языку.
– Обед выдался приятным, – продолжает он, – но все напоминает мне о том, как сильно отличается – отличалась – Селония от Соланума. Еда. Вино. Дело в том, что вы можете говорить о своих бескрылых, как об изобретателях. Все это так странно, – он натянуто смеется. – До вчерашнего дня я даже не знал, что вы здесь истинная правительница и что король правит по вашему праву. В Селонии у нас нет – не было – женщин у власти. Никаких женщин-стражниц – тех, кого вы зовете защитницами. Никаких женщин, занимающих такие должности, как ваш клерк. Определенно нет королевы, которая стояла бы выше всей знати королевства.
А я думала, что это Соланум сопротивляется переменам… Верон наблюдает за мной, ожидая ответа, поэтому я заставляю себя сказать что-то более или менее нейтральное.
– Тем лучше для меня, что я не родилась в Селонии.
– Но селонийские женщины находятся под защитой. Никто не ждет, что они будут сражаться или утомлять себя политикой, – он слегка улыбается. – Ни одна селонийская женщина не умеет обращаться с мечом, как вы. Они управляются с домашними делами и считают этого достаточным.
Я собираюсь спросить, узнал ли он это от самих селонийских женщин, но он продолжает.
– Хотя, надо сказать, Селония во многих отношениях пленница своего прошлого, – его взгляд возвращается к брату, который снял со стены один из мечей и взвешивает его в руке, восхищаясь мастерством. – А иногда наше наследство – скорее бремя, чем радость.
Неужели он ничему не научился после восстания, которое заставило его бежать из дома? Что бы там ни думали Арон и леди Крамп, я не могу стоять здесь и молча соглашаться с ним.
– Если наследство для вас тяжкое бремя, я предлагаю вам отказаться от него. Какой смысл цепляться за традиции, которые больше не служат ни вам, ни вашему народу? – Он немного отстраняется, широко раскрыв глаза, но я продолжаю: – Ваш брат говорил о реформах, призванных помочь бескрылым. Почему бы не добиться их? Почему бы не улучшить жизнь и дворянам, если вы в состоянии?