Одиль удовлетворенно выдохнула и быстро пошла вперед. Она махнула ладонью, потянула за путы обливиса, чтобы Айлет парила в воздухе за ней. Айлет не могла поверить, что Одиль доверяла мосту. Ведьмин лес вполне мог обмануть их, дождаться, пока они будут над пропастью, а потом убрать мост, сделав его снова обливисом.
Но мост выстоял. Они добрались до земли высоко на другой стороне. Шип из облидита давил на висок, и Айлет смотрела только вперед на развалины города, на ступени под разбитым идолом Одиль. Лозы двигались по бокам дороги, рвали куски облидита от злости. Куски камней падали на землю, сотрясая мир.
Одиль шла дальше, решительно и легко, как танцовщица. Высоко наверху ладонь идола сияла голубым светом. Сущность была там, смотрела на них свысока, посылала тысячи рьяных пальцев.
Почему такое существо желало тело человека? Разве Ведьмин лес не был куда сильнее и опаснее, чем могло быть человеческое тело? Но было что-то отчаянное в шепоте лоз вокруг них. Желание было сосредоточено на Айлет, она поняла это с ужасом. Словно она — или кровь в ее венах — была последней надеждой на спасение.
— У них были раньше облики, — вдруг сказала Одиль. Айлет не могла двигаться, лишь взглянула в сторону. Она могла различить строгий профиль Ведьмы-королевы, ее черные глаза смотрели на идола, на голубой огонь в чаше ладони. Айлет не знала, говорила Одиль с ней или просто рассуждала вслух. — У теней, — продолжила она нежным голосом. — У илдрир.
Слово, произнесенное смертным языком, смешивалось с голосом тени и ударило по ушам Айлет грохотом и значением. Ее душа звенела от сложности времени и не-времени, пространства и не-пространства, противоречий идей и вспышек необъяснимого света, которые не мог удержать ее мозг.
— У них были облики, похожие на наши, — сказала Одиль. — Но со временем… нам и не представить, сколько времени прошло… они вознеслись. Они расширили разумы, души. Свои песни. Чтобы направлять музыку, они сочиняли, создали великие инструменты, как Песенные камни Морлорна и другие. С помощью тех инструментов они развились еще сильнее.
Один черный глаз, который Айлет было видно, был широким, обрамленным белым. Безумным. Словно Одиль смотрела на безумие и знала, что если она вскоре не моргнет, она будет потеряна. В последний миг она закрыла глаза и повернула голову.
— Я видела многое, — сказала она тихо и мелодично. — Через воспоминания моей тени я проникла в глубины, увидела то, что не могу описать. Я еще многое не знаю, еще больше я никогда не узнаю.
Она снова открыла глаза, сосредоточилась на дороге перед ними, ее лицо было как камень. Она не взглянула ни разу на Айлет, но удерживала хватку на ее оковах.
— Но я знаю это: пришло время, когда тени — илдрир — шагнули дальше своих тел, получили новое существование чистого бестелесного духа. Они верили, что были богами. Они думали, что смогут переделать миры по своему подобию. Они думали… они верили… и когда было слишком поздно… только тогда они поняли, что потеряли…
Ее голос утих. Айлет не могла представить, куда могла привести эта речь. Шип у ее виска пускал капли крови с каждым ударом ее сердца, а разум пытался понять слова Ведьмы-королевы. Одиль говорила, что тени не всегда были тенями? И что они хотели вернуться к телам, какие у них были раньше, вернуться в физические миры, где они раньше обитали?
Потому Сущность ждала их наверху, пристально следила, пока они приближались? Несмотря на величие Ведьминого леса, могучего носителя, который тень создала для себя с помощью атакары, Сущность все еще хотела получить облик, который был ближе к тому, которым она наслаждалась в давние времена?
Если так, Айлет была еще жива, только потому что Сущность ждала ее, пока ее кровь ду Мовалис была еще теплой и текла по ее венам. Одиль знала, что если убьет Айлет сейчас, Ведьмин лес не пустит ее к короне из эйтра. Он не сможет убить ее, но, судя по тому, какую силу Айлет ощущала в лозах вокруг них, он мог порвать ее. И рвать ее снова и снова. До конца ее существования.
Но Одиль шла в ту западню с уверенностью, потому что удерживала Айлет. Потому что шип целился в ее мозг.
Они добрались до ступеней у основания идола. Подъем был почти отвесным, Айлет пришлось бы забираться с помощью рук и ног, если бы она шла сама. Но обливис Одиль просто поднял ее и нес, ее ноги едва касались ступеней, Одиль парила рядом с ней, вытянув руки, обливис вихрился вокруг ее пальцев. Она смотрела на вершину лестницы.
Ладонь идола тянулась над их головами, ее тень была чернее ночи, но обрамленная голубым светом, ниспадающим лучами магии, как беззвучный водопад. Эйтр был живым. Он не спал и все понимал.